Йозеф Геббельс
Речь, произнесённая в Нюрнберге 10 сентября 1936 года
на 8-м съезде национал-социалистической партии.
Перевод с английского Питера Хедрука, 2007.
(Цитаты из русскоязычных источников с оригиналом не сверялись.)
«Ленин, отец большевистской революции, открыто говорил, что ложь не только оправдана, но и, как оказалось, является самым эффективным орудием в большевистской борьбе».
Йозеф Геббельс, Нюрнберг, сентябрь 1936 года
Мой Фюрер!
Ваши превосходительства!
Мои уважаемые гости!
Соратники по национал-социалистической партии!
Тот факт, что феномен под названием большевизм, представленный теорией Маркса и воплощённый в жизнь советско-российским государством, всё ещё привлекает внимание политических кругов в Западной Европе - как теоретический феномен и как политическая действительность, с которыми цивилизованные люди должны считаться и интеллектуально, и политически, - говорит о полном отсутствии понимания характера и сущности международного большевизма. То, что зовётся большевизмом, не имеет ничего общего с тем, что мы подразумеваем под «идеями» и «мировоззрением» в целом. Это не что иное, как патологический и преступный вид безумия, разработанный евреями, что можно легко доказать, и ведомый теми же евреями, которые стремятся уничтожить цивилизованные народы Европы и установить международный еврейский мировой режим, который подчинит все народы их власти.
Большевизм мог зародиться только в еврейском мозгу, а стерильный асфальт крупных городов, и только он один, сделал возможным то, что эта вещь выросла и распространилась. Его могла принять только та категория человечества, которая морально и экономически была расшатана войной и последовавшим за ней экономическим кризисом. Эти люди дали ему волю и приняли его, поскольку его преступная и сумасшедшая доктрина взывала именно к ним.
Возможно, будет излишне уже в который раз упоминать, что мы, национал-социалисты, безжалостно борясь с этой мировой угрозой с первой же минуты нашей политической деятельности и вплоть до сегодняшнего дня, не отстаивали ни антисоциалистические, ни даже прокапиталистические интересы. Наша борьба против большевизма - это борьба не против социализма, а за социализм. Наше отношение выросло из глубокой убеждённости в том, что настоящий, подлинный социализм можно реализовать только в том случае, если удастся покончить с его младшим и самым уродливым детищем - еврейским большевизмом. Борьбу против большевизма может довести до успешного конца только тот народ, который открыл новую структуру для своей народнической жизни, соответствующую динамичным ценностям и стандартам двадцатого столетия, - социалистическую структуру в её национальной форме.
Средние буржуазные классы всех без исключения народов оказались не в силах противостоять большевизму и не годятся для борьбы с ним. Они даже ещё не до конца осознали те принципы, что вдохновляют и направляют большевизм. У них нет душевных качеств, твёрдых принципов, политической веры и нравственной силы характера, без которых противостоять большевизму попросту нельзя. И мало что у них нет необходимого понимания, так они ещё пытаются найти с большевизмом компромисс каждый раз, когда предоставляется такая возможность, для того чтобы «предотвратить ещё большее зло». Однако любое соглашение, которое буржуазный мир заключает с радикальным большевизмом, в конечном счёте приведёт к победе большевизма над буржуазным миром благодаря закону природы, согласно которому сильный всегда побеждает над слабым.
У большевизма есть, по меньшей мере, одно явное преимущество перед всеми остальными группами, обладающими политической властью, - за исключением тех, что противостоят ему решительно и бескомпромиссно. Он беззастенчиво мобилизует самых низких представителей рода человеческого, которые встречаются среди отбросов любого народа и которые противостоят государству и поддерживающим его идеям. Это организация, состоящая из самых низких инстинктов народа и стремящаяся уничтожить все продуктивные и ценные элементы расы. Она, как правило, захватывает группу, обладающую политической властью, которая основывается на грубом меньшинстве и которая намерена добиться своей конечной политической цели с помощью преступных тактик, невзирая ни на какие средства.
Но большевистскую готовность к тактическим компромиссам не стоит принимать за желание пойти на компромисс в том, что касается его принципов. По сути, большевизм не знает слова «компромисс». Если он и идёт на компромисс, то только по одной-единственной причине - с тем, чтобы использовать его как средство для захвата неограниченной власти. Он, не колеблясь, перерезает глотку тем, кто помог ему придти к власти, после того как он её заполучает. Что ж, не очень-то привлекательная перспектива для тех буржуазных политиков из некоторых стран Западной Европы, которые всё ещё думают, будто большевизм можно лишить жала при помощи укротителя под названием Народный фронт.
Большевизм - это диктатура худших. Власть он захватывает с помощью лжи и поддерживает её с помощью силы. Чтобы бороться с ним, надо в совершенстве его знать и проникнуть в его самые потайные секреты. Чтобы его уничтожить, надо мобилизовать самые достойные силы нации, ибо он является организацией всего того, что можно назвать антирасовыми силами народа.
В одной области большевизм показал своё мастерство с особым успехом - в негативной пропаганде. С помощью лжи и лицемерия он захватывает плацдарм посреди народов. Он пытается представить искажённую картину характера и внутренней формы этого политического сумасшествия. Ленин, отец большевистской революции, открыто признал, что ложь не только оправдана, но и, как оказалось, является самым эффективным орудием в большевистской борьбе. Шопенгауэр как-то сказал, что евреи - мастера лжи, и поэтому не удивительно, что большевизм и еврейство в этом отношении находятся в близком родстве. Еврейский большевизм - непревзойденный специалист в том, что касается обращения с ложью. Честные и порядочные люди бывают настолько поражены этим методом, что оказываются не в состоянии оказать внутреннее сопротивление. Именно этого и добивались еврейские большевики. Они пользуются тем, что средний, порядочный гражданин не в состоянии поверить в то, что можно лгать с такой наглой и бесстыжей беспечностью, с которой лгут они.
Однако лгать так очень даже можно. Большевизм ясно это показал, сумев застать врасплох и расположить к себе немало ничего не подозревающих людей.
В соответствии с самой сущностью большевизма его пропаганда является международной и агрессивной. Она стремится радикально настроить все народы мира, для того чтобы вызвать анархию и установить большевизм. Она заполучила в своё распоряжение гигантские денежные средства, которые являются неограниченными ввиду того, что большевистские диктаторы безжалостно морят голодом весь русский народ, чтобы можно было тратить деньги на эти цели. Этот вид пропаганды особенно коварен для зарубежных стран, поскольку он поддерживается компартиями этих стран, то есть соответствующими зарубежными ячейками Коминтерна. Компартии, действующие за пределами России, - не что иное, как иностранные легионы Коминтерна. С их помощью большевизм строит и организовывает хитроумные планы по подстрекательству к мятежу на международном уровне, с которыми очень тяжело бороться, поскольку они имеют корни в политической и национальной жизни соответствующих народов. Существование внутри страны партии, получающей приказы от руководства зарубежной страны, следует считать самой страшной опасностью для государства. Как показывает опыт, страны, в которых имеется мощная компартия, в той или иной мере зависят от указаний Сталина в том, что касается своей домашней, социально-экономической, военной и иностранной политики. Так, к примеру, при заключении договора одна из западноевропейских сверхдержав прежде всего потребовала, чтобы коммунистической партии, существующей на её территории, были даны указания из Москвы перестать подрывать армию и налагать вето на кредиты на военные цели.
Коммунистические ячейки в различных странах имеют приказ подготовить и осуществить большевистскую революцию. Их снабжают гигантскими средствами, не имеющими себе равных, с тем чтобы они могли вести эту хитроумную пропаганду, для которой Москва разработала особую модель. У пропаганды этой только один предмет и только одна цель. Она стремится ввести другие народы в заблуждение в том, что касается истинной сущности большевизма, и пытается либо не допустить просачивания фактов из советской России, либо исказить их так, чтобы они не воспринимались за ценную и надёжную информацию. Причина для данной политики та, что Советский Союз не может допустить, чтобы люди знали правду о положении дел в этой стране, и прежде всего это относится к более цивилизованным и образованным гражданам стран Западной Европы. В теории большевистский яд может выглядеть весьма привлекательно и заманчиво, однако на практике большевизм страшен и ужасен. Свой путь он усеивает горами трупов, оставляя за собой реки крови и слёз. Человеческая жизнь теряет всякую ценность. Террор, зверства, убийства - таковы характерные черты любой большевистской революции: в России, где она оказалась успешной; в Венгрии, Баварии, Рурской области и Берлине, где она потерпела неудачу и была подавлена; или же в сегодняшней Испании, где она борется за власть.
После того как большевизм захватывает власть, его перестают заботить противоречия между теорией и практикой: отныне позиции удерживают карабины и пулемёты. Но в других местах, за пределами своей домашней территории, он использует хитроумную пропагандистскую машину, чтобы вводить людей в заблуждение в том, что касается своей истинной сущности. Буржуазные круги Европы не имеют ни малейшего представления об истинном положении дел. Они пытаются избежать принятия решения, постоянно повторяя одну и ту же фразу, а именно, что никто не должен вмешиваться во внутренние дела другого государства. Однако то, что сейчас является действительностью в России, то, за что и против чего идёт борьба в Испании, и то, что неотвратимо пробивает себе дорогу в других европейских государствах, - это забота всего мира. Это уже не та проблема, которую могут решить только мировоззренческие теоретики; нет, это вопрос, требующий самого пристального внимания государственных деятелей всего мира. Им обязательно придётся заняться этим вопросом, если они не хотят быть ответственными за дальнейшее развитие дел, которое - из-за их халатности - приведёт Европу к тяжелейшему кризису и, в конечном счёте, ко краху. Проблема большевизма, угрожающего сегодня Европе, упирается в вопрос: «Быть или не быть?» То здесь, то там души людей встают на ту или иную сторону. Необходимо сделать окончательный выбор - либо в пользу большевизма, либо против него - и принять все вытекающие отсюда последствия.
Нужно прояснить ещё один вопрос. Вопрос о роли, которую еврейство играет по отношению к большевизму. Открыть обсуждать его можно только в Германии, поскольку в любой другой стране (как это не так давно было и в самой Германии) опасно даже просто упоминать слово «еврей» [ситуация, полностью аналогичная с сегодняшней - прим. пер.]. Не вызывает никаких сомнений то, что основателями большевизма являются евреи и что именно они его представляют. Старый руководящий класс России был столь тщательно уничтожен, что никакой другой руководящей группы кроме евреев там попросту не осталось. Таким образом, любой конфликт внутри большевизма - это в той или иной мере внутрисемейный конфликт между евреями. Недавние московские казни, то есть расстрелы евреев евреями, можно понять только c позиций жажды власти и желания уничтожить всех конкурентов. То мнение, будто евреи всегда находятся в идеальной гармонии друг с другом, - широко распространённое заблуждение. На самом деле они едины только тогда, когда составляют меньшинство, которое контролируется и которому угрожает крупное национальное большинство. Сегодняшняя Россия - это уже не тот случай. После того как евреи захватывают власть (а в России власть у них неограниченная!), опять дают о себе знать старые еврейские соперничества, о которых было временно забыто из-за опасности, угрожавшей их народу.
Идея, лежащая в основе большевизма, то есть идея полного разрушения и уничтожения порядочности и культуры ради дьявольской цели уничтожения народов, могла родиться только в еврейском мозгу, точно так же как и большевистская практика, с её чудовищной жестокостью, возможна только в том случае, если ею руководят евреи. В соответствии со своим характером эти евреи не показывают в открытую своих лиц. Они работают подпольно, а в Западной Европе они даже пытаются отрицать, что имеют что-либо общее с большевизмом. Так они вели себя всегда, и так они будут вести себя и дальше.
Но мы всё же сумели их распознать, и, что более важно, мы - единственный народ в мире, который имеет храбрость говорить всему человечеству об этих кровавых преступниках. Мы не страшимся последствий и называем вещи своими именами. Одно время в Германии любого, кто называл еврея евреем, сажали в тюрьму. Тем не менее, мы имели храбрость делать это. Даже сейчас мировая общественность нередко протестует, демонстрируя величественную сдержанность или даже наигранно изображая моральное осуждение, когда евреев называют евреями или когда большевиков называют кровавыми преступниками. Но мы убеждены, что в итоге нам всё же удастся открыть глаза мировой общественности, и они увидят подлинное лицо еврейства и большевизма, точно так же как нам удалось убедить Германию в опасной, паразитической сущности этого народа. И мы не устанем подчёркивать эту страшную опасность и обращаться ко всем людям, которые переживают чудовищные кризисы и перевороты, говоря: «Всему виной - евреи! Всему виной - евреи!»
Это обвинение будет подобно бичу перед лицами евреев, искажёнными ненавистью. Попытка скрыться под демократической маскировкой им также не поможет. Метод этот слишком уж хитроумен, чтобы думающие люди смогли на него попасться. Эта уловка работает только в случае с интеллектуальными карликами. Они приветствует данный лозунг потому, что он позволяет им вести борьбу, уклоняясь от принятия решений. У этой так называемой большевистской демократии, которая, согласно некоторым французским и английским газетам, будто бы является прототипом и зеркальным отображением так называемой национал-социалистической диктатуры, руки по локоть в крови, терроре и убийствах. Раз в несколько лет большевистские деспоты торжественно провозглашают этот избитый лозунг - всякий раз, когда они чувствуют необходимость зарекомендовать себя в Европе после очередного периода бесчеловечного террора. Сразу же после этого коммунистические бюро пропаганды начинают распространять слухи и раздавать пустые обещания о том, что будет принята новая конституция, что в России будет введено всеобщее избирательное право и т.д. и т.п. Все эти обещания - обычная ложь, играющая на короткой памяти и пресловутой умственной инертности недалёких интеллектуальных карликов. На самом деле большевизм является самым мрачным царством крови и террора, которое когда-либо видел свет. Задумали его евреи, для того чтобы власть уже нельзя было вырвать из их рук, и именно евреи царствуют в нём. Мы, национал-социалисты, для того чтобы обосновать и консолидировать нашу национальную власть, вновь и вновь, чуть ли не каждый год, взывали к народу путём всеобщих выборов, на которых соблюдаются законы тайного голосования. Большевизм же говорит о народе и рабоче-крестьянском государстве, но на лице его запечатлено слово «Насилие».
Каждый сам составляет собственное мнение о большевизме. В большинстве случаев это мнение является продуктом его собственного воображения. Затем на помощь приходит пропаганда. Её рабочие средства создают образ большевизма в соответствии с менталитетом отдельного человека, группы людей или целого народа. Всё это ненастоящее. Здесь нет ничего, что основывалось бы на истинном положении дел. Легко может так произойти, что представителей великой державы начинает охватывать энтузиазм по поводу нового московского метро, на которое в другом крупном городе не обратят никакого внимания. Когда большевики приветствуют иностранца звуками его национального гимна, этот иностранец, без какой-либо разумной на то причины, отказывается от своих прежних взглядов на большевизм и заводит с ним дружбу. Красные московские евреи знают, как вести себя с этими простофилями. Могу себе представить, как они глумятся и насмехаются над отношением буржуазного мира, создаваемым таким путём!
Таким образом, они яро нас ненавидят, потому что мы распознали их и пытаемся разрушить до самого основания картину большевизма, широко преобладающую в Европе. Их ненависть к нам не знает границ. Это одна из самых лучших и почётных наград для характера нашей политической борьбы. Мы срываем маску с их лиц и показываем миру их подлинное обличье.
Как уже было сказано, то представление, которое различные народы и нации создают о большевизме, является задуманным результатом большевистской пропаганды. Немалая часть обманного искусства состоит, к примеру, в том, чтобы заставить людей поверить в том, что московское правительство не имеет ничего общего с Коминтерном. Это чуть ли не самая наглая и бесстыжая ложь, которую только можно себе представить, поскольку между советским правительством и Коминтерном имеется только отдел управления. Но полагать, будто одно не зависит от другого, это всё равно, что утверждать, будто национал-социалистическое движение не имеет ничего общего с национал-социалистическим правительством.
Большевистская пропаганда действует на широком уровне. Её цель - разрушить весь мир. Однако в зарубежных странах её истолковывают ошибочно. Те наивные люди, которые её принимают, как правило, наивнейшие из наивнейших. Но они существуют и оказывают определённое воздействие.
Большевизм на практике - это нечто другое. Вот он, во всей своей красе, и отрицать то, что он делает, просто нельзя. Путь его ужасного марша залит кровью. Его цель - ввергнуть весь мир в пучину хаоса. Это не что иное, как решительная попытка иудаизма подчинить все народы мира своему влиянию. Таким образом, борьба против этой опасности является, в прямом смысле этого слова, всемирной борьбой. Началась она в Германии и велась на немецкой земле. Адольф Гитлер - исторический вождь этой кампании. Мы же - его представители и, следовательно, апостолы великой исторической миссии. Между двумя крайностями никогда не может быть компромисса. Большевизм должен быть уничтожен, если Европа хочет вернуть себе нормальное состояние здоровья.
Но евреи прекрасно знают, что именно должно произойти. В одной из своих последних попыток они попытались мобилизовать против Германии все силы мирового сообщества. Они хотят укрепить свою власть путём лихорадочной гонки вооружений. В национал-социалистической Германии они видят постоянную угрозу своему существованию. В России иудаизм построил себе дом, которому, как они думали, никогда не будет угрожать опасность. Новый буржуазный класс советской России на девяносто восемь процентов состоит именно из евреев - жуликов, аферистов, притворщиков, интриганов и заговорщиков, ветреных и легкомысленных людей. Эти евреи, занимающие сейчас высокие должности, могут обделывать свои тёмные делишки в крупном масштабе, над 160 миллионами людей. Они безжалостные тираны, у которых нет никаких принципов совести и морали. Они нависли над людьми словно некая вселенская кара, цель которой - сеять катастрофу.
Я уже подчёркивал тот факт, что большевистская пропаганда достаточно хитроумна, чтобы подгонять своё учение под своих слушателей. В зависимости от ситуации, она может быть радикальной или умеренной. Когда террорист Димитров выступает перед Коминтерном, его отношение весьма отличается от того, которое демонстрирует Литвинов, выступая в Лиге наций. В зависимости от обстоятельств, большевистская пропаганда может быть религиозной или антирелигиозной. У большевиков напрочь отсутствует какая-либо совесть, и для цели, которой они служат, все средства хороши. На мировом уровне эта пропаганда имеет в своём распоряжении сложный механизм, состоящий из коммунистических ячеек различных стран. Достаточно только нажать кнопку - и этот механизм будет введён в действие. В разных странах он действует тайно или открыто. Горе тому народу, который даёт ему работать! В один день этот народ будет ослаблен этой бунтарской деятельностью и будет разрушен - и только из-за того, что феномен этот не воспринимали всерьёз.
Мы, национал-социалисты, находимся в том счастливом положении, когда нам не нужно выбирать слова, говоря о большевизме. Мы не говорим языком тайных кабинетов. Мы говорим языком народа и поэтому надеемся, что народы других стран нас поймут. Мы имеем привилегию называть вещи своими именами и чувствуем себя обязанными поступать именно так. Ибо миру нужно открыть глаза. Мы не можем и не должны молчать перед лицом опасности, угрожающей всей Европе. Народы и их правительства должны сами принимать решения, но в то же время право и долг каждого, кого природа наделила даром проницательности и силой самовыражения, - высказывать свои мнения и убеждения, указывать на грядущие катастрофы и высказывать нужды времени. Несерьёзное отношение к большевизму равносильно гибели.
Таким образом, мы пользуемся случаем и на данном партийном съезде поднимаем тревогу против этой мировой опасности. Я воспользовался этой возможностью для того, чтобы показать, что представляет собой большевизм на практике, чтобы разоблачить его учение; так мы сможем понять историю наших времён, которую нужно выучить и никогда не забывать.
Итак, мы подошли к сути дела.
Западноевропейский рабочий склонен считать Советский Союз пролетарским государством, то есть своим государством. Он думает, что в России рабочему классу удалось уничтожить капиталистических эксплуататоров и установить диктатуру пролетариата, что теперь свободные рабочие строят там своё государство, «родину трудящихся».
Однако творцами марксистского учения были евреи, такие как Давид Рикардо или Маркс-Мордехай, и именно евреи, такие как Лассаль, Вольфсон, Адлер, Либкнехт, Люксембург, Леви и др., организовывали все рабочие движения. Сидя в безопасности в редакторских креслах, евреи зазывали рабочих на баррикады. Именно евреи, такие как Поль Зингер, Шифф, Кон и др., финансировали марксистский большевизм.
Советское правительство почти целиком состояло и до сих пор состоит из евреев. В руководящих органах нет ни одного рабочего. Почти все большевистские лидеры, расстрелянные недавно в Москве, были евреями. Ни одного рабочего среди них не было. Триумвират, одержавший победу в этом внутриеврейском конфликте и установивший диктатуру над всем Советским Союзом, состоит из:
Гершеля-Йегуды (Ягоды), главы ОГПУ,
Лазаря Моисеевича Кагановича, тестя Сталина и наркома путей сообщений,
Финкельштейна-Литвинова, наркома иностранных дел,
все из которых - евреи, вышедшие из гетто.
Правительство Советского Союза - это вовсе не диктатура пролетариата, а диктатура еврейства над всем остальным населением.
Политической агитации большевизма не уступает демагогическая пропаганда в области экономики. Утверждается, что в СССР рабочий живёт чуть ли не райской жизнью. Не так давно, в апреле 1932 года, газета «Роте фане» в своей предвыборной кампании потребовала: «Остановите рост зарплат; зарплаты нужно понизить. Мы требуем семичасового рабочего дня, сорокачасовой рабочей недели и заново подсчитанных зарплат».
Но как же в действительности обстоит положение дел в советской России? С 1928-го по 1935-й год цены на хлеб выросли с 9 до 75 копеек за килограмм. Месячная зарплата советского рабочего упала на 78,5%, если мерить по количеству хлеба, которое рабочий в состоянии купить. Если русский рабочий хочет зарабатывать так, чтобы ему хватало на жизнь, он должен работать по стахановской системе, которая настолько подняла норму над средними показателями, что массе рабочих её никогда не достичь. В результате средний русский рабочий получает более низкую зарплату.
В 1932 году «Роте фане» опубликовала рассказ о жилищных условиях, полученный от одного товарища, работавшего в Советском Союзе. Он писал, что у него имеются две отдельные крупные комнаты, электричество и центральное отопление.
А вот какова действительность. Одна рабочая пишет в «Ленинградскую правду», коммунистическую газету: «Мы, то есть я сама, мой маленький полуторагодовалый сын, мой брат и моя сестра, страдающая от туберкулёза, живём в одной маленькой и темной комнате. Наши жалобы, поданные в горком, ни к чему не привели. Мы по-прежнему живём так же, как и раньше, в этих невыносимых условиях».
Русскому рабочему нужно тратить на одну только еду, состоящую всего лишь из хлеба, щей и каши, не менее 75 процентов от общего заработка. Ему нужно потратить вдвое больше средней зарплаты, чтобы достичь уровня жизни немецкого рабочего.
Хорошо известный большевистский лозунг обещает установить свободное право на труд. 20 июня 1932 года «Роте фане» написала: «Взгляните на Москву, Ленинград, Баку, Новосибирск и знайте: работу, хлеб и свободу можно получить только в том случае, если мы будем бороться и последуем за примером большевиков».
То, как советских рабочих заставляют работать по стахановской системе, можно с полным правом назвать рабством. Кроме того, Советский Союз заново ввёл рабство в прямом смысле этого слова. Около шести с половиной миллиона человек, работающих в исправительно-трудовых лагерях СССР, живут как в аду. В трёхстах гигантских трудовых лагерях большевизм выжимает из этих людей последние капли труда и энергии. При строительстве сталинского Каспийского канала [на самом деле: Беломорско-Балтийского канала, Беломорканала - прим. пер.] погибло несколько сот тысяч человек. Строить канал с такой смертельной скоростью заставляли следующие еврейские руководители ОГПУ: Гершель Ягода, Давидсон, Квасницкий, Исааксон, Роттенберг, Гинзбург, Бродский, Беренсон, Дорфман, Кагнер, Ангерт и другие. Иудаизм триумфально размахивает плетью на «родине пролетариата».
Большевистская пропаганда хвастается тем, что она якобы вырвала рабоче-крестьянский класс из когтей капиталистической эксплуатации. Чтобы одурачить наивных крестьян и заполучить их доверие, большевики основали «крестьянский Интернационал». В его программе можно найти следующую прокламацию: «Мы требуем, чтобы со среднего класса рабочих была снята налоговая ноша, чтобы были уменьшены налоги; мы требуем экспроприации крупной собственности, которая будет бесплатно предоставляться крестьянским сыновьям, вспахивающим землю».
Но давайте взглянем на истинное положение дел. Зернохранилища советской России, прежде поставлявшие зерно в Западную Европу, теперь не в состоянии прокормить своё собственное население. Миллионы людей умирают с голоду. Между террористическим аппаратом ОГПУ и крестьянами идёт жестокая война. Евреи Каганович, Ягода и [Карл Янович] Бауман провели насильственную коллективизацию крестьян, унёсшую жизни более 15 миллионов крестьян и членов крестьянских семей.
Главным достижением крестьянской политики, проводимой большевиками, стал террористический закон от 7 августа 1932 года, который за любой «проступок», совершённый крестьянином, предусматривает смертную казнь, десять лет колонии строгого режима или несколько лет принудительного труда. Воплощая в жизнь этот закон, иудо-большевизм злоупотребляет даже отношениями между родителем и ребёнком. Так, «Известия» за 28 мая 1934 года сообщают о том, как одна девочка донесла на своего отца, который утаил зерно, собиравшееся колхозом. В соответствии с драконовским законом её отец был приговорён к смертной казни. Ребёнок же за свой поступок получил официальные поздравления.
В Германии до прихода к власти национал-социалистов коммунистическая партия выдвигала следующие требования в своей программе для солдат: пункт 12: Устранение всех нежелательных лиц в командовании; пункт 20: Отмена приказа жить в казармах. Лозунгами же были «Освобождение от слепого повиновения» и «Демократизация армии».
Вскоре после установления большевистской диктатуры в России была введена принудительная мобилизация трудящихся. Тех, кто отказывался подчиняться этому закону, расстреливали или отправляли в кровавые застенки ЧК. Взамен добровольной народной милиции были установлены центральное авторитарное командование, железная пролетарская дисциплина; насильно призванных новобранцев интернировали в казармы; были введены крайне суровые законы и учреждены военно-полевые суды. Из «товарищей командиров» была выбрана вся армейская аристократия, включая лейтенантов, капитанов и т.д., вплоть до красных маршалов. Советский еврей Рабинович цинично признался, что фальшивая «демократизация» армии была «всёго лишь уловкой для обретения контроля над армией».
Ещё один большевистский лозунг, в который многие верят, - это «эмансипация женщины». Дескать, женщина должна быть освобождена от домашнего бремени и поставлена в равные условия с мужчиной. В 1924 году съезд Коминтерна открыто постановил: «Революция не имеет силы, пока остаются семья и семейные условия». Однако в практическом управлении СССР подлинная сущность этой, столь превозносимой, «эмансипации женщины» выражается в том, что женщины, не имея права обратиться за помощью, вынуждены покоряться и подчиняться самовольным требованиям мужчин, и, чтобы заработать себе на жизнь, им приходится заниматься тяжёлым физическим трудом. Кроме того, в трудовых лагерях, имеющих страшную репутацию, женщины составляют более миллиона человек.
Большевистская пропаганда утверждает также, что женщина освобождена от бремени смотреть за своими детьми. Отныне эту задачу берёт на себя само советское государство. В то же самое время официальная партийная пресса вынуждена признать, что армия беспризорников и несовершеннолетних преступников неуклонно растёт. Особым, немаловажным призывом в системе большевистской пропаганды является требование отменить юридический запрет на аборты. Практика абортов, беспрепятственно продолжающаяся вот уже восемнадцать лет, получила столь широкое распространение, что теперь советские руководители были бы рады вновь запретить аборты.
Что же касается положения женщины в общественном строе, то здесь большевистская пропаганда достигает верха умопомрачения, заявляя, что при буржуазном общественном строе проституция является необходимым злом, но с установлением коммунизма она исчезнет навсегда. На самом же деле ни в одной стране мира проституция не является столь повсеместной, как в СССР. Даже чтобы просто удержаться на работе, женщины-рабочие вынуждены подчиняться желаниям своих начальников. В самом что ни на есть прямом смысле этого слова, женщины в «рае для женщин» служат вольной добычей для советских сутенёров-евреев.
«Служебная поездка», совершённая французским статистиком Эррио [Herriot] во время голода 1933 года, служит особо ярким примером того, как советская пропаганда обманывает недалёких политиков западного либерализма. В этой связи нью-йоркская еврейская газета «Forward», которую никак нельзя заподозрить в симпатиях к нацистам, заявила следующее: «За день до прибытия делегации всё население Киева было согнано в два часа ночи на уборку главных улиц. Десять тысяч рук лихорадочно трудилось, чтобы придать европейский вид грязному и запущенному городу. Все центры по оказанию помощи и все кооперативные магазины были закрыты. Очереди были запрещены. Внушительная армия нищих, голодных и беспризорных была убрана. Милиционеры на выхоленных лошадях разъезжали по перекрёсткам дорог, а в гривы их лошадей были вплетены белые ленты - невиданное зрелище для Киева как до сих пор, так и после».
Одним из главных орудий в арсенале большевистской пропаганды является призыв к упразднению армии, требование о «полном и всестороннем» разоружении. Так, к примеру, НКП (Немецкая коммунистическая партия) под лозунгами «Нет войне!» и «Все на борьбу с вооружением!» потребовала проведения плебисцита по следующему пункту: «Строительство дредноутов и крейсеров всех типов запрещается». А в феврале 1932 года еврей Финкельштейн-Литвинов воспользовался случаем на одной из бесчисленных Женевских конференций, чтобы поддержать перед всем миром принцип «полного разоружения». На сегодняшний день в этих методах обмана ничего не изменилось. Это заявление было подкреплено ещё одним, сделанным тем же Литвиновым в июле прошлого года, когда он заявил, что «полное разоружение» является «максимальной гарантией» мира.
Такова большевистская пропаганда.
Какова же действительность? Численность Красной Армии в мирное время составляет два миллиона человек, вследствие снижения призывного возраста военнообязанных. Сюда следует также добавить и резервистов, число которых составляет девять-десять миллионов человек. Таким образом, в случае войны они смогут мобилизовать одиннадцать миллионов человек, а если добавить сюда практический период времени, то и вовсе четырнадцать миллионов.
В случае войны Красная Армия сможет выставить 160-180 пехотных и 25 кавалерийских дивизий. Недавно красный маршал Тухачевский объявил об увеличении танковых войск на 2475 процентов.
Мощь красных военно-воздушных сил исчисляется 6000 самолётами. Самолёты первой линии делятся на 3100 тяжёлых и лёгких бомбардировщиков и самолётов-разведчиков и 1500 истребителей. Бомбардировочное оружие преобладает над всеми остальными, и это доказывает, что красные ВВС - это, прежде всего, оружие атаки. Идея состоит в том, что в случае войны самолёты-бомбардировщики смогут совершить неожиданное нападение, прежде чем страна, подвергнувшаяся нападению, будет иметь время для организации обороны. Точка зрения советских стратегов такова, что следующая война начнётся безо всякого предварительного объявления войны. Кроме того, далеко не всем известно, что СССР обладает крупнейшим подводным флотом в мире.
Агрессивная суть Красной Армии подтверждается агрессивной стратегией её руководителей. Один из самых солидных образцов эффективности советского режима - это «явная правильность» победоносной большевистской революции в мировом масштабе, согласно Тухачевскому, который заявил: «Большевизм будет пытаться с помощью грубой силы охватить весь мир своим непосредственным влиянием. Самым главным его средством будет военная мощь».
А сейчас самое невероятное. Несмотря на этот явно империалистический тип вооружений, большевистская пропаганда по сей день настаивает на том, что Москва придерживается «политики мира». «СССР не желает расширять свою территорию. Он всегда там, где нужно защищать и поддерживать мир» - вот какую ложь бросает Литвинов в лицо всего мира. А лидер французских коммунистов Торез [Thorez] заявляет в «Юманитэ» следующее: «Нами было показано, что мирные цели неотделимы от политики Советского Союза».
В разительном контрасте с этой систематической кампанией лжи и обмана находится политическое наступление при помощи военных пактов. Под лозунгами «коллективной безопасности» последние были заключены 2 мая 1935 года между Москвой и Парижем и 16 мая 1935 года между Москвой и Прагой.
Не так давно мэр Сен-Дени Жак Дорио [Jacques Doriot], в прошлом коммунист, а ныне руководитель Французской народной партии [Parti Populaire Français], описал цель франко-большевистского военного пакта следующими словами: «И когда они сформулировали это со всей прямотой, когда Кашен [Cachin] станет президентом Республики, Торез - премьер-министром, а Пери [Péri] - министром иностранных дел, по приказам, полученным из Москвы, они начнут войну против Германии и тем самым обеспечат свободу для СССР на его западном фронте...»
Точно также обстоят дела и в случае с военным пактом между Москвой и Прагой. 15 декабря 1935 года советский лётчик, член компартии, сделал в этой связи следующее заявление представителю французской газеты «Gringoire»: «Строительство аэродромов по соседству с Прагой и в приграничных районах было бы нас идеальным ходом. Для этих точек понадобится только половина самолётов и потребуется только половина топлива. Следовательно, мы смогли бы нести дополнительные три тонны взрывчатых веществ». Между тем на чехословацкой территории было воздвигнуто большое количество этих красных аэродромов. Недавно их число достигло тридцати шести. «Словенский денник» - газета, издаваемая в Прессбурге и контролируемая премьер-министром [Чехословакии] - сделала поразительное признание: «Если аэродромы предназначаются для защиты государства, то тогда на них, конечно же, не будет пасти гусей. Они станут прибежищем для тех наших друзей, которые признáют их годными для использования и защиты». Иными словами, эти тридцать шесть аэродромов должны стать стартовыми точками, с которых красные бомбардировщики будут атаковать Европу. Это представляет большую опасность. Доказательство тому - тот факт, что красные бомбардировщики смогут подобным образом достичь самых главных стратегических точек Западной Европы менее чем за час и уничтожить их. Так, например, с авиабаз Красной Армии, расположенных на территории Чехословакии, Дрездена можно достичь за двадцать минут, Хемница - за одиннадцать минут, промышленного силезского региона - за девять минут, Берлина - за сорок две минуты, Вены - за девять минут, военных заводов в Штайере - за семнадцать минут, а производственного региона Штайермарк - за двадцать семь минут. За шесть минут красные самолёты смогут достичь Будапешта и превратить его в груду пыли и пепла.
Такова вкратце суть большевистской «политики мира». В прошлом году с этой же трибуны [см.: Й. Геббельс, Коммунизм без маски, http://zarubezhom.com/gebbels.htm - прим. пер.] я приводил точные цифры о том, сколько священников было убито в России, и указывал на опасность того, что данные события могут повториться и в других странах. Однако церковные круги зарубежных стран пропустили это предупреждение мимо ушей. Они наивно заявили, что большевизм изменился и что в будущем он будет гарантировать свободу отправления религиозных обрядов для всех конфессий. Между тем события в Испании более чем отчётливо показали, что я был прав. «Во всех районах, где действует мадридское правительство, больше нет ни одной действующей церкви». Так пишет «Дьарио де ла марина» [Diario de la Marina]. А католическая церковь официально объявила, что в одной только Барселоне было убито 250 священников и было снесено несколько церквей. Такова религиозная свобода при большевиках.
Для того чтобы казаться безобидными и буржуазными в глазах западной демократии, большевистские «дипломаты» не поленились скопировать привычки и поведение солидных персон, пусть даже это изменение заставило их слегка попотеть. Однако для нас, прекрасно знающих большевистские приёмы, видеть то, как столько политиков в Западной Европе (во всём остальном вроде бы таких умных!) думает, что большевизм отказался от своего плана мировой революции потому, что его дипломатические представители ходят теперь во фраках и с белыми воротничками, просто смешно.
Однако еврейским правителям СССР всей этой показухи недостаточно. Для того чтобы предоставить окончательное доказательство своей непорочности, большевизм снабдил себя «конституцией». В этой «конституции» декларируется «право на образование», в то время как 40% населения не умеет читать и писать. В той же конституции упоминается о «свободе слова и печати» - и это в стране, где всё, что отклоняется от официальной точки зрения, предписанной еврейскими диктаторами, карается смертью, как мы только что убедились на примере процесса троцкистов. Эта же система говорит о «неприкосновенности личности и его жилища и праве на невскрываемую почтовую корреспонденцию» - это при том, что ежедневно чекисты арестовывает тысячи растерянных людей, которых они расстреливают или депортируют.
«Народный фронт», учреждённый коммунистами во Франции, борется «за защиту демократической свободы, её сохранения и распространения». Это слова Тореза, лидера партии. «Народный фронт» пришёл к власти в Испании. «Демократическая свобода» выражается там в заполнении тюрем Мадрида и Барселоны, в аресте и расстреле всех, кто не является коммунистом. Подобным образом в одном только Мадриде было убито уже 7 тысяч человек.
Фраза «свобода и права человека» является любимым лозунгом коммунистов. Она занимает видное место в их революционном гимне. Но вот вам строки из одного письма из СССР, которые дают понять, как там обстоит дело со свободой и правами человека. В этом письме, подписанном 10 августа 1935 года, говорится: «Затем несколько сот человек, объявленных вне закона, затолкали в пустые и неотапливаемые товарные вагоны, как каких-то животных. Доставить их было приказано к Каспийскому морю или в Сибирь... Один из коммунистических руководителей сказал нам: “Подыхайте на дорогах и в полях. Мы не можем убить вас всех, но вы всё равно сдохнете в канавах!”»
В письме, подписанном 7 июня 1935 года, говорится: «Похоже, что снова начинается кризис, но мы надеемся, что события 1932-1933 годов больше не повторятся, когда за год умерло почти 80% депортированных».
16 ноября 1917 года в «Декрете о правах национальностей» Ленин пообещал, что народам бывшего царского режима будет предоставлена автономия. Но как же на самом деле выполнялось обещание, данное этим национальностям? 27 апреля 1920 года Красная Армия захватила Азербайджан, в ноябре того же года они захватили Украину, 3 декабря - Армению, а 25 февраля 1921 года - молодую грузинскую республику - и это после того, как годом ранее Москва подписала договор о признании их территориальной неприкосновенности.
В Ингрии [Ижорской земле - части современной Ленинградской области - прим. пер.] финское население систематически уничтожается. С 1929-го по 1931-й год 18 тысяч финнов было сослано в Сибирь, а весной 1935 года та же судьба постигла ещё 9 тысяч человек. Совсем недавно, два месяца тому назад, власти СССР приняли решение выселить с родной земли ещё 28 тысяч человек.
В польско-советском приграничном округе весной этого года 18 тысяч крестьян немецкой национальности «были переселены». В вагоны для перевозки скота затолкали по 80-90 человек и отправили в Сибирь.
В прошлом году 4 тысячи карел было сослано в Центральную Азию и 3 тысячи - на Урал, где свыше пятидесяти процентов из них не выдержало нечеловеческих условий проживания и труда.
В августе 1927 года коммунистическая пропагандистская машина распространила по всему свету декларации против казни Сакко и Ванцетти. С помощью миллионов листовок и газет коммунисты провели в зарубежных странах кампанию по отмене смертной казни. Но как обстоят дела в самом Советском Союзе? В одной только 58-й статье уголовного кодекса описываются четырнадцать различных правонарушений, за которые полагается смертная казнь. [Сравните это с современными США, которые заставили всю Европу отменить смертную казнь, в том числе для педофилов и маньяков-убийц, в то время как в самих США существует аж четыре вида смертной казни! - прим. пер.] А законом от 7 апреля 1935 года смертная казнь была введена даже для несовершеннолетних.
В одном учебном заведении голодающие дети часто говорили, как хорошо жилось в прежние времена. Этого было достаточно, чтобы обвинить их по 58-й статье. В итоге чекисты расстреляли десятерых детей в присутствии их товарищей. В одной газетной статье советский прокурор Вышинский «с радостью и удовлетворением» отмечает первую годовщину принятия закона о смертной казни для несовершеннолетних.
Это всё неоспоримые факты, которые подтверждаются наглядными документами, происходящими преимущественно из советских источников. Год назад, на [7-м] партийном съезде в Нюрнберге [см.: «Большевизм без маски» - прим. пер.], я предупреждал о возможных последствиях 7-го конгресса Коминтерна, проходившего с 25 июля по 21 августа 1935 года. Мировая общественность, однако, на это никак не отреагировала, продемонстрировав непонимание важности сказанного мною. Нерешительные «домоседы» сочли наши пророчества преувеличенными и решили, что на них не стоит обращать особого внимания.
Что ж, позволю себе повторить некоторые из предложений, сделанных на конгрессе Коминтерна, и принятые на нём планы, а также рассказать вам о последовавших вслед за этим событиях, имевших место в различных странах.
Димитров, уполномоченный агент советской диктатуры, которому было поручено осуществить мировую революцию, заявил буквально следующее: «Со Сталиным во главе наша политическая многомиллионная армия может и должна преодолеть все трудности, полностью устранить все препятствия, сровнять крепость капитализма с землёй и добиться победы социализма во всём мире».
А вот другие высказывания того же Димитрова: «Пролетариат - вот кто подлинный хозяин мира - хозяин, который будет править завтра. Нужно предоставить ему это историческое право, и в каждой стране земного шара он должен взять в свои руки скипетр власти».
«Не стоит думать, будто колесо истории может повернуть вспять. Нет! Колесо истории вращается и будет вращаться в сторону Всемирного Союза Советских Социалистических Республик, до полного завоевания социализмом всего мира».
Такова программа по осуществлению мировой революции, выдвинутая этом болгарским террористом. О том, как она проводится в жизнь, говорят голые факты.
После этого конгресса в разных странах мира произошло более ста коммунистических восстаний, среди них - восстания в Бресте и Тулоне в августе 1935 года со множеством убитых, в Лемберге [Львове] 18 апреля 1936 года с 10 убитыми, в Салониках 10 мая 1936 года с более чем 100 убитыми. Эти запланированные вооружённые восстания сотрясали целые страны на протяжении нескольких недель: в ноябре 1935 года в Пернамбуку [Бразилия], в январе 1936 года в Буэнос-Айресе, в марте 1936 года в Испании.
Кроме того, удалось сорвать шесть попыток осуществления революции, в том числе в декабре 1935 года в Уругвае, в феврале 1936 года в Парагвае и в том же месяце в Чили. Имело место 62 крупных поджога, в том числе в китайском Ланьчжоу, когда погибла одна тысяча человек. Было совершено 54 вооружённых налётов и разграблено 78 складов взрывчатых веществ. В общей сложности большевистские бандиты принесли в жертву 3.041 человека.
Вот ещё несколько примеров. На заседании [московского] Всемирного конгресса Коминтерна от 30 июля 1935 года товарищ Дзордзос [Dsordsos], представлявший Грецию, изложил план будущих действий. Почти ровно через год после его появления в Москве, 5 августа 1936 года, Грецию охватила всеобщая забастовка, плавно перешедшая в вооружённое восстание. И только благодаря решительному вмешательству генерала Метаксаса Грецию удалось спасти от большевистского хаоса, и план товарищей Димитрова и Дзордзоса был сорван.
Что касается разжигания революции в колониях, то Димитров заявил, что народы колоний и полуколоний уже не считают своё освобождение безнадёжной затеей, но всё больше и больше склонны вести решительную борьбу против своих империалистических угнетателей.
Не успел пройти и год, как в Сирии вспыхнуло кровавое восстание, унёсшее жизни многих людей. Дружба, заключённая недавно с Францией, нисколько не помешала Москве перейти к выполнению заранее продуманному плану на территории, находящейся под мандатом её союзника. Несколько месяцев спустя волнения охватили Палестину, во время которых английская полиция конфисковала огромное количество коммунистических листовок и разогнала несколько секретных собраний коммунистических агентов.
Маркеш [Marques], представитель Бразилии, заявил в июле 1935 года на 7-м Всемирном конгрессе [Коминтерна], что его страна готовится к решающей битве за свержение правительства и установление национального революционного правительства.
Три месяца спустя в Натале и Ресифи [города в Бразилии - прим. пер.] началась коммунистическая революция, в результате которой 150 человек было убито и 400 ранено. Луиш Карлуш Престеш [Luis Carlos Prestes], еврей Эверт [Ewert] и «посол» советской России в Монтевидео, еврей и бывший меховщик Минкин были изобличены как агенты «Альянса».
Перейдём к Франции. Димитров заявил, что французская компартия показала всем ячейкам коммунистического Интернационала пример того, как нужно применять на практике тактику Народного фронта.
Торез, лидер французской компартии, добавил к этому, что революция не происходит сама по себе и что её нужно организовывать. Мы намерены, сказал он, последовать примеру русских большевиков. Мы за советы.
Французская компартия показала, что она заслуживает похвалу Димитрова. Её численность выросла с 87 тысяч человек в январе до 100 тысяч в марте, 187 тысяч в июне и более чем 225 тысяч в августе 1936 года. За этот же период времени число военных молодёжных организаций увеличилось в четыре раза. Количество голосов [на выборах] выросло с 790 тысяч до полутора миллионов, треть из которых была зафиксирована в одном только Париже. Число коммунистических представителей во французском парламенте выросло с 10 до 73. Тираж газеты «Юманитэ» вырос со 154 тысяч в 1933 году до 750 тысяч в 1936 году. На парламентских выборах 1936 года штаб-квартира коммунистической пропаганды распространила 27 миллионов предвыборных листовок. После слияния с коммунистическим Народным фронтом численность профсоюзов выросла с 800 тысяч человек в мае этого года до 4 миллионов 300 тысяч в августе.
Франция также готовится последовать примеру Народного фронта Испании. Троянский конь Димитрова стоит в стенах Парижа.
Однако ничто не даёт нам лучший практический урок, ничто не может убедить нас сильнее в серьёзности 7-го Всемирного конгресса [Коминтерна], чем страшные, кровавые события в Испании. Они представляют собой дословное выполнение директив, отданных на том конгрессе. Они, по сути, являются реализацией плана Народного фронта, который во Франции достиг только предварительной стадии, зато в Испании - высшей точки развития. Димитров объявил о плане действий при правительстве Народного фронта, сказав, что осуществление полномочий правительства такого рода следует использовать для подготовки масс к революции и что они должны вооружаться для социалистической революции, ибо только советская власть может дать спасение.
Испанский делегат Вентура [Ventura] сообщил, что конкретная программа была следующей: «Испанский пролетариат и наша партия... раз и навсегда свергнут фашизм и власть буржуев и крупных собственников и заставят восторжествовать рабоче-крестьянскую революцию... Под знаменем Ленина и Сталина мы гордо шагаем к победе».
Перед убийством лидера монархистов Кальво Сотело, произошедшим 13 июля, коммунистическая чума уже унесла 269 жизней. Так, к примеру, французский журналист Арминьон сообщил, что в Мурсии толпа схватила двух молодых людей, которых заподозрили в том, что они фашисты. Их избили прямо на улице, после чего одна женщина выхватила нож мясника и обезглавила обоих. Это произошло 16 марта, и звали этих парней Педро Кутильяс и Антонио Мартинес.
Мировая пресса наконец-то стала публиковать отчёты о жутких зверствах, творимых испанскими марксистами по команде подстрекателей из-за рубежа. Назвать хотя бы приблизительное число убитых, близкое к действительности, не представляется возможным. 19 августа были обнародованы следующие факты, полученные из официального источника: в Мадриде и его пригородах на тот момент красными было убито свыше 6 тысяч человек, из которых 1.400 - в знаменитом парке Каса-дель-Кампо [Casa del Campo]. В самой крупной тюрьме, Карсель Модело [Carcel Modelo], на тот момент находилось 3 тысячи заключённых, в Сан-Антонио - 1.146, а общая цифра для Мадрида составляла 6 тысяч человек. Передо мной лежит рассказ очевидца тех событий, немца Хайнрихса, из дома которого был виден Каса-дель-Кампо, и здесь приводятся совершенно другие цифры. Как рассказывает этот очевидец, он лично видел, как до 30 августа было расстреляно около шести тысяч человек. Он сообщает также, что на других площадях города, на улицах и в домах было убито ещё 20 тысяч человек
Другие очевидцы, некоторые из которых были вынуждены наблюдать за происходящим из тюрем, сообщают, что большевиками ежедневно совершались сотни убийств. Один молодой иностранец своими собственными глазами видел, как в ночь на 20 августа в Карсель Модело было казнено около 200 тюремных служащих и как на следующий день в тюремном дворе было расстреляно 250 членов фашистских организаций. 15 августа он наблюдал, как полицейский конвой доставил 250 заключённых, прибывших в Мадрид из Альмерии, и передал их красной милиции. Та выстроила 240 человек и расстреляла их прямо на месте. В тюрьму было доставлено только 10 человек, для того чтобы выполнять свой «долг». Вскоре после этого были казнены фашистские лидеры Руис де Альда, Фернандо Примо де Ривера, Куэста и Вальдес.
Весь немецкий народ скорбит по семи немцам, встретившим страшную смерть от рук красных палачей. Четверо немцев, которых звали Кэтье, Дато, Хофмайстер и Трайц, и которые были также членами национал-социалистической партии, направлялись в Гамбург на Конгресс отдыха. В дороге они были убиты шайкой большевиков. После длительного «суда» двоих из них увели за территорию завода, а остальных двоих приставили к стенке неподалёку и расстреляли всех четверых. Позже было установлено, что убийцы стреляли с близкого расстояния. Хофмайстер и Трайц были настолько обезображены, что распознать их удалось только по форме лица. Кроме того, многие немцы были ранены, а их имуществу нанесён ущерб. Так, национал-социалист Ганс Ханер был убит по дороге на работу, в отдел Красного Креста. Его дом был разграблен, а жена его осталась без средств к существованию.
Не только из Мадрида, но и со всей Испании непрерывно приходят отчёты о злодеяниях, творимых красными. Согласно лиссабонской «Diario de Noticias», 187 человек было убито в Льора-дель-Рио [Llora del Rio] и 250 - в Константине [Constantina].
Согласно немецкой газете «Germania», в Картахене 600 солдатам и офицерам привязали камень к шее и бросили в море. Согласно «Секуло» [Seculo], в монастыре Баены [Baena] коммунисты мясницкими ножами и бритвами убили 180 человек, среди которых был священник Санта-Марии Майор, а также женщины и дети. Животы женщин были вспороты. «Секуло» ссылается также на рассказ двух крестьян из Малаги об убийстве 400 с лишним человек, которым привязали камни к ногам и бросили в колодцы, или же привязали к хвостам лошадей и протащили по улицам города. Согласно цюрихской «Die Front», итальянский консульский агент Солаверани рассказал, как шестнадцатилетняя девушка сделала первый выстрел в одного заключённого. «Journal de Genève» сообщает, что в Росаль-де-ла-Фронтера [Rosal de la Frontera] коммунисты заперли в церкви 40 человек и сожгли их заживо. Согласно «The Times», в Рунде [Runda] было убито 400 жителей, из которых около 200 человек бросили в Тагус [Tagus]. Согласно «Evening Standard», 14 августа в Сан-Себастьяне был расстрелян 51 заложник. Согласно той же «Секуло», в Альмендралаго [Almendralago] войска генерала Франко обнаружили трупы заключённых, распятых вниз головой на тюремных стенах. Далее «Секуло» сообщает, что 80 человек были сожжено заживо. Согласно «Daily Mail», в Картахене 50 членов гражданской гвардии были привязаны друг к другу за шею, избиты железными прутьями и брошены в море с красного корабля-тюрьмы «Силь» [Sil]. Та же газета сообщает, что специальный корреспондент журнала «Le Journal» Эмиль Кондройер сообщил из Эль-Арахаля [El Arahal] о том, что в одной тюрьме красные расстреляли 30 мужчин, женщин и детей, облили снаружи здание бензином и бросили внутрь горящие спички.
Доходящие до нас подробности об убийствах священников и случаях изнасилования монахинь просто невообразимы. Вот лишь несколько примеров. «Journal de Genève» сообщает об убийстве архиепископа Таррагоны и епископа Лериды. Согласно «Matin», американец Генри Харрис сообщает, что он лично видел в тюрьме убийство 150 членов религиозных орденов. Согласно «Journal de Genève», в Пьедральвесе был убит лидер католических рабочих Дон Димас Мадарьяга [Don Dimas Madariaga]. Немец Хайн Хаусманн сообщил, что в Таррагоне было расстреляно восемь священников, а один монах был затоптан ногами и в итоге расстрелян. Постоянно сообщается о том, как священников обезглавливают, а их головы протаскивают по улицам. «Germania» сообщила, что в Валенсии были расстреляны целые ряды монахинь, а их тела сожжены. Страшную смерть встретили священники из Адреро, Лас-Касас и Торрес. Список можно продолжать до бесконечности. Нередко в расстрелах участвуют и дети. Так, согласно «Дьарио де ла марина», Раффаель Ориоль Гаванский сообщил, что в Барселоне он видел среди убийц множество мальчиков, которым не было и пятнадцати лет.
Были уничтожены незаменимые произведения искусства, и была истреблена интеллектуальная элита страны. Согласно лондонской «Дэйли мэйл», были казнены лауреат нобелевской премии Бонавенте [Bonavente], выдающийся драматург Альварес Кинтеро [Alvares Quintero] и живописец Сулоага (Zuloaga). Профессор Вальтер Кук [Walter W.S. Cook] сообщает, что в одной только Барселоне были сожжены Кафедральный собор Святой Анны и все остальные церкви, кроме одной. Были разрушены знаменитые запрестольные крылья Бермехо [Vermejo], датируемые XV веком, а Церковь Санта-Мария-дель-Мар, построенная в XV столетии, была превращена в груду развалин. Всё, что осталось от Церкви Сан-Педро-де-лас-Пуэльяс, датируемой IX веком, - это стены. Знаменитые монастыри Барселоны, а также Архиепископский дворец были полностью разрушены.
Таково настоящее лицо большевистского атеизма, имеющего при этом наглость выражать готовность сотрудничать с церквями других стран. А в это время в Барселоне тела монахинь вынимают из гробов как символ осквернения большевизмом всего святого. И когда Андрес Нин [Andres Nin], один из главных испанских агитаторов и бывший секретарь большевика Томского, заявляет, что они решили церковный вопрос, не оставив стоять ни одной церкви, мы должны заявить, что это - воплощение безбожия. Вот каково настоящее лицо большевизма!
В Испании, так же как и в России 1917 года и во всех остальных странах, большевистские восстания разжигаются и возглавляются непатриотичными и еврейскими интриганами. Если это и неевреи, то они напрочь лишились чувства патриотизма.
Итак, кого же винить - теоретически и практически - за всё, что происходит в Испании? Все эти события представляют собой не что иное, как выполнение резолюций, принятых в Москве. Чтобы их выполнять, в Испанию были оправлены большевик и еврей Бела Куна, «убийца Венгрии», Нойманн [Neumann], который в Испании зовет себя Энрике Фишером Ньюманном, Козлов-Гинзбург, выдающий себя за корреспондента московской «Правды», и, наконец, дипломат красной Лиги наций, еврей Розенберг. Они являются руководителями всех советско-российских террористов, выполняющих в Испании свою кровавую работу и имеющих поддельные паспорта, бóльшая часть которых, как это ни странно, имеет французское происхождение.
Ничто так сильно не характеризует ответственность Москвы, как тщательно продуманный план по превращению гражданской войны, начатой большевизмом в Испании, в международный конфликт. Еврей Шверник, председатель профсоюзов СССР, открыто признал их намерение вмешаться в происходящее, заявив, согласно «Известиям», что Центральный Комитет... призывает всех рабочих и все массы Советского Союза предоставить материальную помощь испанским бойцам, отстаивающим демократическую республику с оружием в руках.
Те же «Известия» пишут, что первый секретарь Центрального совета профсоюзных объединений СССР передал испанским большевикам сумму в 12 миллионов рублей, что соответствует 36 миллионам франков. Согласно берлинской «Börsenzeitung» [Бёрзенцайтунг], президент испанского государства Асанья [Asaña] лично поблагодарил советского еврея Козлова-Гинзбурга, сказав следующее: «Пожалуйста, передайте советским людям, что мы глубоко тронуты их симпатией и активной поддержкой. Мне всегда было ясно, что между великой советской демократией и испанской демократией всегда должно существовать единство интересов».
При помощи ячеек Коминтерна Москва пытается заставить вмешаться в происходящее в Испании на стороне красных и иностранные правительства. Французская красная пресса постоянно сообщает об отправке в Мадрид французских самолётов и военных материалов.
Московская Красная Помощь в каждой стране в открытую собирает денежные средства на поддержку испанских большевиков. Жуо [Jouhaux], генеральный секретарь профсоюза французского Народного фронта, агент Андре Мальро [André Malraux] и другие поддерживают связь между французскими и испанскими марксистами. Согласно «Правде», премьер-министр Испании Хираль [Giral] лично поблагодарил Козлова-Гинзбурга за «блестящую инициативу французских организаций и частных лиц, которые энергично поддерживают испанское правительство в его борьбе», при этом особо упомянув Жуо, Мальро и еврея Блоха [J.B. Bloch] и под конец вновь поблагодарив «братский советский народ». Интересно, с чего бы это правительству Народного фронта в Испании благодарить советского еврея за поддержку французских коммунистов? Это доказывает, что главари французской компартии, так же как и компартии Испании, живут в Москве.
Имеются доказательства того, что неслыханные зверства в Испании провоцировались и совершались агентами Коминтерна. Имеются доказательства того, что советская Россия предоставляет испанским большевикам финансовую, политическую и практическую помощь. Имеются доказательства того, что на последнем конгрессе Коминтерна, состоявшемся в Москве, было решено ввести большевизм в теории и на практике в Испании и что сейчас Москва изо всех сил пытается провести это решение в жизнь. Твёрдая, всё возрастающая решимость Москвы осуществить мировую революцию наглядно видна на примере Испании. Те, кто этого так и не понял, пускай потом не жалуются на последствия.
Таков большевизм в теории и на практике - страшная чума мирового масштаба, которую необходимо искоренить. Каждый, кто осознаёт свою ответственность, должен помочь избавить мир от большевизма. И когда мы, немцы, призываем все народы мира объединиться в общих усилиях против этой смертельной опасности, если они не хотят быть затянутыми в водоворот страшной и непредсказуемой судьбы, это не просто слова.
Германия дала сигнал к этой всемирной борьбе. Мы, национал-социалисты, будучи инициаторами этой борьбы, четырнадцать лет яростно боролись с большевизмом во всех его формах и проявлениях. Мы делали это при типично буржуазных правительствах, представлявших средний класс и понятия не имевших о последствиях большевизма; как следствие, они мешали нам каждый раз, когда мы хотели нанести решающий удар. То, что нам всё же удалось победить большевизм в Германии, кажется сегодня почти чудом. И действительно, такое впечатление, что это некая сверхъестественная сила не дала народам и цивилизациям с многотысячелетней историей быть разрушенными по нигилистической воле международного большевистского еврейства.
Мы сумели одержать верх над большевизмом потому, что мы смогли встретить его с более высоким идеалом и более сильной верой; потому, что народ поднялся вместе с нами против еврейства и связанных с ним отбросов и недочеловеков; потому, что мы отстаивали такое мировоззрение, которое, в отличие от большевистского, является прекрасным, идеалистическим и возвышенным; потому, что в нашей борьбе нас поддержал сам народ, а не, как в случае с буржуазными партиями, собственники и деятели культуры; потому, что мы соединили притягательную силу наших идей с сильной верой и политическим рвением только что пробудившейся нации; и, наконец, потому, что у нас был Фюрер, который показал нам дорогу из самого тёмного часа нашей национальной жизни к ясному, яркому, чистому свету лучшего будущего.
Исторической услугой, оказанной Фюрером, которую уже начинает признавать весь мир, является то, что он преградил путь натиску большевизма на восточных границах Германии и тем самым взял на себя роль европейского духовного родоначальника в её борьбе с губительными силами разрушения и анархии. Как настоящий рыцарь, без страха и упрёка, он взял знамя культуры, человечности и цивилизации в свои сильные руки и гордо понёс его перед лицом угрозы и натиском мировой революции. Он научил нас презирать страх и любить вещи, которые достойны почитания, и тем самым восстановил в нас уважение к нашим старым национальным идеалам и национальной доблести.
Это должно стать сигналом для всего мира. В самых неблагоприятных условиях мы доказали, что большевизм можно победить, если только захотеть, если использовать для этого надлежащие средства и противостоять силам разрушения со всей мощью и отвагой. В итоге немецкий народ стал гораздо счастливей, и то же самое произойдёт со всеми народами, которым выпадет удача произвести из своих рядов людей, которые не побоятся принять этот вызов. Шоры спадут с их глаз, и они увидят всю дьявольскую коварность еврейства и поймут, что если его распознать, то оно больше не опасно.
Пусть же весь мир последует примеру Германии! Разумеется, национал-социализм не годится для экспорта, и не следует убеждать и уж тем более заставлять другие народы перенимать его методы. Тем не менее, он может оказаться назидательным, а его образ действия может побудить другие народы перенять такой же курс и тем самым избежать страшного кризиса. И пусть же они поступят так, пока ещё слишком поздно, ибо опасность всё ближе и ближе повсюду!
Но мы, национал-социалисты, гордимся тем, что мы уже решили эту проблему не только для Германии, но и для остальной Европы. Адольф Гитлер, руководитель этой немецкой борьбы, стал при этом и самым лучшим европейцем. Он показал этому измученному континенту, как преодолеть наихудший кризис, когда-либо угрожавший ему, и предоставил тем самым народам Европы возможность научиться у Германии и действовать соответствующе. Ибо красный враг цивилизации трудится в каждой стране. Опасность угрожает всему миру. Поэтому не должно больше быть никаких колебаний. Мы должны быть готовы встретить опасность в решающий час. Красная угроза угрожает нам с востока, но Фюрер стоит начеку. Германия, будучи аванпостом европейской цивилизации, готова отразить эту опасность с её границ при помощи всех средств, находящихся в её распоряжении.
Мы выжгли в Германии большевистскую чуму, не оставив от неё в стране ни малейшего следа. У неё больше не будет возможности вновь поднять голову - никогда и никаким образом. Последние искры этого тлеющего огня были растоптаны. Бывшие руководители и разжигатели этой чумы в Германии либо покинули страну, либо над ними был установлен надёжный надзор, в то время как большинство их бывших последователей и приверженцев ещё давно было поглощено новым и великим немецким национальным сообществом. Как бы ни старалась Москва вновь установить большевизм в Германии, любая попытка будет отражена с такой беспощадностью, которая поразит даже саму Москву. Никто и ничто не будет нас сдерживать в таком случае. Немецкий народ хочет и требует, чтобы мы действовали именно так. Люди счастливы, радуясь недавно обретённому внутреннему покою, и никоим образом не желают позволить вновь его нарушить - никому и никогда. Партия, будучи органом по борьбе с большевизмом, следит за безопасностью государства и охраняет людей и народ внутри страны, в то время как армия, будучи воплощением нашей национальной решимости оказывать сопротивление и защищаться, охраняет границы Германии. Таковы бастионы нашей безопасности, поддержка народа и государства. Под их могучей защитой нация может чувствовать себя в безопасности.
Тем временем красные анархисты в Москве вооружаются в лихорадочной спешке. Их вооружение предназначается для агрессивных целей, ибо каждый красный полк пропитан идеей мировой революции. Каждый красный самолёт и каждое красное орудие строится в целях распространения хаоса по всей Европе.
Мы не в силах повлиять на то, чтó делают другие народы, чтобы отвратить эту опасность. Мы не можем заставить их сделать целесообразные и соответствующие приготовления. Но то, что мы делаем, определяется не тщетным и беспечным отношением Лиги наций или близорукой симпатией к советской идее в других странах и не чахлыми и нереальными попытками продвинуть идею коллективной безопасности - попытками, которые затягивают Европу в сеть непредсказуемых обязательств. Нет, то, что мы делаем, определятся нашим долгом и нашей совестью, а также чувством ответственности по отношению к Германии и Европе. Красный Кремль, увеличив срок военной службы, значительно повысил эффективную мощь большевистской армии. Однако Фюрер не оставил этот вызов без ответа. Введя двухгодичный срок военной службы, он вновь обеспечил Германию безопасностью, необходимой для нашей защиты от красной анархии.
Даже если другие государства и правительства будут легкомысленно пытаться преуменьшить опасность, угрожающую всем нам из Москвы, мы не позволим, чтобы нас сбили с пути. Мы придаём мало значения тому, что московские евреи говорят - для нас главнее то, что они делают. Мы видим их насквозь, и на каждый делаемый ими ход мы отвечаем с абсолютной точностью и последовательностью.
Но немецкий народ может теперь трудиться со спокойным сердцем. Рейх надёжно защищён; красный натиск с востока столкнётся с бастионами национал-социализма. Кроме того, над нацией стоит Фюрер, как верный паладин своего народа, закалённый нуждой и опасностью и вдохновлённый исключительно своей фанатичной решимостью вновь сделать Германию гордой, богатой и счастливой. Партия следит за нашей безопасностью внутри страны, а армия - за нашей безопасностью на границах. Но и та, и другая с радостью и решимостью подчиняется приказам одного человека, который стоит перед нами как аванпост своего народа и родоначальник лучшей, более искренней, более благородной и более счастливой Европы!
Мимикрия
Йозеф Геббельс
Joseph Goebbels, Mimicry, 1941.
Перевод с английского Питера Хедрука, 2007.
Статья, опубликованная в нацистской газете «Das Reich» 20 июля 1941 года, вскоре после нападения Германии на СССР. Одна из самых яростных и удачных нападок Геббельса на евреев.
(Энциклопедическая справка. МИМИКРИЯ (англ. mimicry, от греч.
mimikos - подражательный), у животных один из видов покровительственной окраски
и формы, при котором животное похоже на предметы окружающей среды, растения,
на несъедобных или хищных животных. Способствует сохранению животного в борьбе
за существование. В переносном смысле: беспринципное приспособление к окружающим
общественным условиям. Один из самых известных примеров животного, обладающего
мимикрией, - хамелеон.)
* * *
Евреи - мастера подстраиваться под окружение, при этом нисколько не меняя своей натуры. Они - хамелеоны. Они обладают природным чутьём, позволяющим им чувствовать опасность, а их стремление к самосохранению, как правило, даёт им надлежащие пути и способы для избежания опасности безо всякого риска для своей жизни и без необходимости обладать смелостью. Обнаружить их коварные и скользкие методы не так-то легко. Нужно быть опытным специалистом по евреям [евреологом, выражаясь языком проф. Столешникова - прим. пер.], чтобы понять, что происходит. Когда их изобличают, их ответ прост и примитивен. Он состоит в невероятном нахальстве, которое приносит плоды, поскольку большинство людей даже не предполагает, что можно быть таким нахальным. Шопенгауэр однажды сказал, что еврей - мастер лжи. Он такой большой специалист по искажению истины, что может сказать своему ни о чём не подозревающему оппоненту прямо противоположное истине даже по самому что ни на есть ясному вопросу. Он делает это со столь поразительной наглостью, что сбивает слушателя с толку; в этот момент еврей, как правило, победил.
Евреи зовут это хуцпой. Хуцпа - это чисто еврейское выражение, которое просто нельзя перевести на какой-либо другой язык, поскольку хуцпа - это понятие, которое можно обнаружить только среди евреев. Другим языкам не нужно было придумывать такое слово, поскольку сей феномен им незнаком. Хуцпа - это беспредельная, дерзкая и невероятная наглость и бесстыдство.
После того как мы имели сомнительное удовольствие столкнуться с евреями, мы имели более чем достаточно примеров типичной еврейской черты характера, называемой ими хуцпой. Трусы стали героями, а порядочные, работящие и отважные люди - презренными идиотами или дураками. Жирные и потные биржевики преподносили себя как коммунисты, спасающие мир, а бравых солдат изображали как животных. Нормальные семьи с издёвкой называли питомниками, в то время как полигамию расхваливали как высшую форму человеческого развития. Самый отвратительный хлам, какой только мог создать человеческий разум, представлялся как великое искусство, в то время как подлинное искусство презрительно называли китчем. Убийца был не преступником, а жертвой.
Такова была система общественного обмана, которая, если её применять достаточно долго, калечит народ как в культурном, так и в духовном плане и со временем подавляет любой вид обороны. До национал-социализма Германия была прямо посреди этой смертельной опасности. Если бы наш народ в самый последний момент не пришёл в себя, то наша страна созрела бы для большевизма - самой страшной инфекции, которой евреи могут заразить народ.
Большевизм - это также выражение еврейской хуцпы. Буйным еврейским партийным лидерам и хитрым еврейским капиталистам удался самый бесстыжий тактический ход, который только можно себе вообразить. Они подняли на классовую борьбу так называемый пролетариат, беспощадно раздувая подлинные и вымышленные проблемы. Их целью было всеобщее господство евреев. Жесточайшая плутократия использовала социализм для установления жесточайшей финансовой диктатуры. Мировая революция должна была распространить этот эксперимент с Советского Союза на весь остальной мир. Результатом этого стало бы мировое господство евреев.
Национал-социалистическая революция стала смертельным ударом по этой попытке. И после того как международное еврейство поняло, что их агитации уже недостаточно для того, чтобы захватить различные европейские народы, они решили ждать войны. Они хотели, чтобы та длилась как можно дольше, чтобы по её окончании они смогли установить большевистский террор и большевистское насилие над ослабленной, измождённой и беспомощной Европой. Такова была цель московских большевиков с самого начала войны. Они хотели вступить в неё только тогда, когда им была бы гарантирована лёгкая и надёжная побёда, удерживая между тем достаточное количество немецких войск, чтобы не дать Германии добиться окончательной победы на западе. Могу представить себе крики бешенства в Кремле, когда в одно воскресное утро они обнаружили, что меч Фюрера разрезал их паутину, сотканную из лжи и интриг.
До того момента еврейские большевистские руководители хитро держались на заднем плане - вероятно, ошибочно полагая, что так они смогут нас одурачить. Литвинов и Каганович редко когда появлялись на публике. За кулисами, однако, они делали свою подлую работу. Они пытались убедить нас в том, что еврейские большевики в Москве и еврейские плутократы в Лондоне и Вашингтоне - это враги. При этом, однако, они тайком планировали нас удавить. Это доказывается тем, что они согласовывали друг с другом тот момент, когда их дьявольская игра будет раскрыта. Несведущие народы и с той, и с другой стороны, несомненно поражавшиеся такой перспективе, успокаивались при помощи тактических мер.
Так, например, в Москве евреи упразднили Союз воинствующих безбожников - при том, что всего лишь несколькими днями ранее ведущим советским «шишкам» состоять в нём было делом чести. Отныне религиозная свобода гарантировалась во всём СССР. В мировой прессе распространялись лживые новости, объявляющие, помимо прочей лжи, что в [советских] церквях вновь разрешили молиться. Англичане так и не решились играть по ночам на своём радио Интернационал, поскольку Иден сделал интересное заявление, согласно которому большевики были не союзниками, а всего лишь соратниками по борьбе. На данный момент Интернационал для британского народа - это уж слишком, но они из кожи вон лезут, чтобы представить Сталина великим государственным деятелем и замечательным социальным реформатором, которого можно сопоставить разве что только с Черчиллем. Они делают всё возможное, чтобы найти и другие сходства между славными демократиями Москвы и Лондона.
Что интересно, в этом отношении они не так уж и далеки от истины. Разными они могут казаться только несведущим людям. Для экспертов же они похожи как две капли воды. И тут, и там трудятся евреи - неважно, на сцене или за кулисами. Когда они молятся в Москве и распевают Интернационал в Лондоне, они делают то, что евреи делали всегда. Они занимаются мимикрией. Они подстраиваются под окружающую среду - медленно, шаг за шагом - так, чтобы не потревожить и не разбудить остальных. Они очень злы на нас за то, что мы их изобличили. Они знают, что мы распознаём их по их сути. Еврей чувствует себя в безопасности только тогда, когда он может оставаться невидимым. Он выходит из себя, когда понимает, что его раскусили. Опытный эксперт по евреям [евреолог - прим. пер.] тотчас же узнает в оскорблениях и жалобах хорошо известные ветхозаветные вспышки ненависти. Они вставали у нас на пути так часто, что лишились всей своей оригинальности. Для нас они представляют только психологический интерес. Мы спокойно ждём, пока ярость евреев не достигнет своей низшей точки. После этого они начинают разваливаться. Они несут всякую чепуху и тем самым выдают себя.
Передачи, передаваемые по Радио «Москва» и Радио «Лондон», так же как и статьи, появляющиеся в большевистских и плутократических органах печати, просто не поддаются описанию. Лондон всегда отдавал предпочтение Москве, которая позволяет ему сохранять благовоспитанность и смешиваться с ландшафтом. Московские евреи выдумывают ложь и всевозможные злодеяния, а лондонские евреи распространяют их, облекая их в форму рассказов, подходящих для простодушных буржуа. Делают они это, разумеется, только из чувства профессионального долга. Жуткие преступления в Лемберге [Львове], потрясшие весь мир, большевиками, конечно же, не совершались, а являются вымыслом Министерства пропаганды. И неважно, что немецкая кинохроника предоставила всему миру доказательства. Мы, разумеется, подавляем искусство и науку, зато большевизм является настоящим центром культуры, цивилизации и человечности. Лично нам доставило большое удовольствие недавнее заявление Радио «Москва». Оно было до того жалким и нелепым, что звучало почти как похвала. Мы полагаем, что еврейский оратор помнит старые добрые берлинские времена. Если с памятью у них всё в порядке, то они должны помнить, что за все их оскорбления в конце концов приходится держать ответ. Каждый вечер они объявляют, что хотят дать нам в нос - нам и всем остальным фашистским свиньям. Что ж, господа, хотеть не вредно! Всё это сильно напоминает некую трагикомедию. Евреи говорят так, будто они действительно сильны, но скоро они соберут свои манатки и дадут дёру от наступающих немецких солдат. «Qui mange du juif, en meurt!» - «Кто ест от еврея, тот погибнет!»
Можно с полной уверенностью сказать, что все, у кого на стороне евреи, уже проиграли. Они - лучшая опора грядущего поражения. Они несут семя разрушения. Они надеялись, что эта война приведёт к последнему отчаянному удару по национал-социалистической Германии и пробуждающейся Европе. Они потерпят крах. Уже сегодня мы начинаем слышать по всему миру голоса отчаявшихся и покорённых народов: «Всему виной - евреи! Всему виной - евреи!»
Суд, который вынесет им приговор, будет страшен. Нам ничего не нужно делать самим. Это произойдёт потому, что это должно произойти.
Кулак пробудившейся Германии уже разбил эту расовую мерзость, и за ним непременно последует кулак пробудившейся Европы. И тогда мимикрия евреям не поможет. Им придётся предстать перед своими обвинителями. Суд народов будет судить своего угнетателя.
Последует удар - безжалостный и беспощадный. Мировой враг падёт,
и Европа обретёт мир.
Первая публикация на русском языке!
Йозеф ГЕББЕЛЬС
Царскiй опричникъ № 27 (2002)
АРХИВ НАШЕЙ БОРЬБЫ
Йозеф Геббельс
Ленин или Гитлер?
(Речь в Цвиккау, 1926 г.)
Мои дорогие германские соотечественники!
Мы, немцы, самая несчастливая нация на Божьей земле. Нация 60 миллионов, окруженная со всех сторон врагами, как в самой стране, так и за ее границами, нация, кровоточащая тысячью ран, - самые трудолюбивые люди в мире, - видит свой политический долг в том, чтобы разорвать себя на куски. Люди, которые имеют все причины сомкнуть ряды и, объединившись, оборонять себя от врагов, рассыпаются на десятки партийных организаций и профсоюзов и, несмотря на ожесточенные усилия, не могут найти пути к своей индивидуальности и осознанию своей миссии в мировой истории. Когда кто-то чувствует себя привязанным к этим людям в своем теплом, патриотично бьющемся, сердце и вынужден с открытыми глазами следовать по пути ошибок на Голгофу в форме нашей национальной Воли, он вполне может временами утратить всякую надежду на будущее Германии. Следовательно, этот человек больше не поверит в то, что эти люди когда-нибудь найдут дорогу, непоколебимо проложенную к их собственной свободе.
И все же непоколебимая вера снова и снова пробуждает в нас последнюю надежду. Затем человек пытается серьезно и объективно понять разделяющие силы времени и нации, и внезапно, как удар молнии, к нему приходит осознание того, что мы определенно не такие уж несчастные, потерянные и разобщенные, как может показаться внешне. Возможно, мы по-прежнему признаем десятки партий и организаций в общественной жизни этого народа, но вместе с тем мы осознаем, что ничто фундаментальное не разделяет большинство этих партий и организаций: их можно проследить обратно до более простых основных форм и лишь по вполне определенным причинам, - а именно по причинам, важным для их собственного существования, - они симулируют глубоко укоренившиеся разногласия. Если мы проследим за ходом их мыслей более пристально, вся картина внутренней политики Германии одним махом упрощается, и мы полностью признаем, что, по сути, лишь три великих движения очерчивают политику современной Германии, три движения, которые, конечно же, фундаментально отличаются друг от друга, поскольку они являются формами выражения достаточно определенных типов политической философии.
Посреди всех политических партий и организаций мы видим великий блок "статус кво", блок реакции, блок средних классов, тот консервативный блок, который вросся в систему, понимающую свою обязанность в сохранении сегодняшней государственной системы более или менее искусными методами, но любой ценой. Это тот блок, который простирается от социал-демократов и включает германских националистов; это тот блок, который желает, чтобы государство оставалось таким, каким оно есть в настоящее время! Чтобы быть уверенным, другая партия в рамках этого блока выражает готовность к реформам, будь то в социальной либо национальной сферах. Одна партия настаивает на своих притязаниях с фанатическим усердием, другая в более умеренной и сдержанной манере, согласно настроениям своих избирателей, но фактически все они соглашаются с сохранением и защитой системы: Демократия, Либерализм, Капитализм - эти вещи для них священны и нерушимы.
По бокам этого центристского блока "статус кво" группируются революционные движения, которые явно признают одну основную вещь, а именно, если мы хотим строить государство будущего, тогда дело нужно двигать не реформами, а настоящей революцией. Система либерально-капиталистической демократии уже настолько вся прогнила и разложилась, что ее нельзя больше латать и реформировать. Ее необходимо полностью разрушить, умственно и политически расшатать так, чтобы дать возможность молодому населению на руинах старого общества строить новое. Они признают суть твердой оппозиции для направления острия революции не только против преступников атакуемой системы, но также против самой системы. В этой революционной идее мы имеем дело с двумя интеллектуальными движениями, которые нашли политическое выражение в Коммунистической партии и Национал-социалистической рабочей партии Германии.
Когда я говорю о Гитлере или Ленине, я не имею в виду этих двух людей в их чисто случайной человеческой форме или уже совсем не случайной политической форме. Суть выше этого: мы имеем дело с этими двумя людьми, поскольку они являются воплощением, персонификацией идеи, которая, если мне будет позволено сказать, затрагивает всех нас. Давайте лучше будем считать этих двух людей победителями старой концепции государства и пионерами новой. Такова наша настоящая задача.
Политики, люди, которые делают историю, не появляются случайно. Человек и время связаны сложным образом. Время определяет человека, а человек придает времени его полное значение и важность. И это полностью касается политика. Его нельзя понять вне его собственного времени. Он возникает из своего времени, является дитем своего времени, своего народа, своей истории. Он представляет в самой понятной форме время, народ и его историю.
Ленин и Гитлер являются детьми системы, они стали покорителями системы. Если мы хотим понять их, какими они есть на самом деле, мы должны проанализировать темные силы их времени, должны научиться распознавать, что дало им рождение, чтобы начать понимать, куда они ведут. Они не только существуют, они должны существовать. Все в истории, включая политика, имеет свою историческую причину, и только из этих причин мы найдем дорогу к фактам.
Какая система должна победить, Ленин или Гитлер?
Давайте начнем с Германии.
Если сегодня мы вынуждены болезненно переносить унижения настоящего ради будущего, то мы должны искать причины, почему все должно быть так, как оно есть. Являлась ли война, являлось ли 9 ноября 1918 года, или даже имеющая дурную репутацию система времен кайзера Вильгельма, ответственной за наш последующий крах?
Нет! И тысячу раз нет! Причины лежат значительно глубже, в десятилетиях, почти столетие назад. Я попытаюсь очень кратко обрисовать их. Наряду с растущей индустриализацией Германии приблизительно в середине прошлого столетия в стране мыслителей и поэтов рос германский материализм. В то же время на нашей германской земле почти каждый день появлялись громадные предприятия, вокруг которых миллионами концентрировался новый городской пролетариат. Эти миллионы вынуждены были следовать фатальной дорогой отчуждения от государства и нации. Правящий класс не понимал народа, не понимал, как интегрировать эти миллионы в нацию, как связать их радости и страдания с душой нации. Чем больше становились эти массы, тем дальше они отделялись от тесного единства государства. Их толкали в левом направлении. <...>
Следует трагически винить буржуазно-националистическую интеллигенцию за то, что она не раскусила такой ход событий, за то, что позволила событиям развиваться своим ходом, вместо того, чтобы стать во главе рабочих, сражаться за их существование, следовательно, за саму нацию. Буржуазия наблюдала за этими событиями и упорно отвергала их: она даже не попыталась связать самый низший класс с нацией через самопожертвование. <...>
Социализм и Национализм абсолютно несовместимы. Чем более убежден националист, тем грубее он противостоит социалистическим идеалам. Наш народ вел героическую войну в 1870-71 гг. и в борьбе завоевал свое политическое существование и значимость. Он сражался за абсолютную концепцию национализма и не смог найти ее.
Последовавшее за этим составляет самый ужасный урок германской истории. Люди пресытились. Люди, имевшие все, что пожелают: власть, богатство, собственность. Но эти люди были больны, казалось, неизлечимо больны. В их сердцах лежали семена смерти. Сердце гнило изнутри. Это уже не был сильный организм и не единое политическое тело. Он смертельно кровоточил из глубокой раны социального бедствия. Снова и снова врач прилежно навещал больничную койку этого народа, смотрел на зияющую рану, жал плечами, качал головой и с отвращением уходил. Возможно, также, из-за жалости, страха и стыда он накладывал на рану перевязочный материал социального благосостояния. По крайней мере, видно ее больше не было.
Но эта рана разрасталась и гноилась под повязкой, она разъедала жизненно важные органы тела и была готова уничтожить весь организм.
"Германия удовлетворена!
Германия больше не имеет политических притязаний!
Германия желает покорить мир мирным соперничеством!"
Таким был самый последний политический афоризм либеральной буржуазии, коррумпированной торгашескими целями и желанием прибыли.
Но эти несчастные люди еще раз объединились в августе 1914, надели свой стальной шлем и совершили потрясшие мир деяния, перед которыми отнимало дыхание у времени и вечности. Четыре года эти люди стояли, не дрогнув под шквалом пуль лишь для того, чтобы погибнуть так же жалко, как и любые люди в истории.
Ужасная загадка! Такая же ужасная, но уже не таинственная, когда мы анализируем лежащие в ее основе причины.
Ни систему, ни 9 ноября 1918 года нельзя винить в единственном числе за катастрофу. Они действовали вместе, в трагическом союзе. Слово "ноябрь-преступник" было подобно ругательству для нас. Очень долго, фатально одураченные, мы видели в них только участников той трагикомедии 9 ноября. Сегодня мы видим дальше и глубже. Вина остается прежней для тех жалких негодяев, которые обещали свободу, мир и хлеб, но разрушили все надежды. Однако в равной степени не уменьшается мера искупления, требуемого историей, вины тех в так называемом националистическом лагере, кто, эгоистично обманывая себя, создал исторический фундамент для 9 ноября, исключив массы из обеих сторон общества.
9 ноября представляло собой вероломство с обеих сторон. Правящий класс, с националистической точки зрения, пал. Он укрылся в мышиных норах, и шторм пробушевал у него над головой. Марксизм пал с социалистической точки зрения. <...>
Это была не революция! Это был заговор: это был жалкий, никудышный, трусливый, торгашеский переворот!
Переворот начался уже во время войны. Пока героическая молодежь Германии жертвовала свои трижды священные жизни во имя нации в кровавых битвах Первой мировой войны, марксистские предатели народа бродили по стране и призывали к переговорам. Исповедовали переговоры, хотя знали, что животное упоение врага победой требовало разрушения и только разрушения. Нация гибла за партию. К 9 ноября 1918 года марксистские предатели были готовы помочь благословить и короновать общественное преступление, совершенное против германского народа на последующие десятилетия. В то время, когда Германия сражалась за свое существование, в их дешевых газетенках героический германский народ, перед делами которого время затаивало дыхание, был оскорблен, оклеветан, оплеван и оскорблен. <...>
В счет Партии и только Партии! (Т.е. социал-демократической партии).
Итак, мораль, собственность и сила были отброшены. И никто ни разу не слышал, чтобы среди этого народа прошла волна негодования, когда "Форвертс", так называемая рабочая газета, наиболее позорное слово в германской истории, вымолвленное без наказания, написала, что священной волей социал-демократии было, чтобы германский народ сдал свои знамена навсегда, не донеся их домой для окончательной победы. Может ли быть большее лицемерие? Социал-демократия позволила во время войны, - у нее были средства противостоять, без общей забастовки и не совершая государственной измены, - капиталистической эксплуатации закабалить этот народ до такой степени, которая не была известна истории. Почему? Потому что это было выгодно партии, потому что это было средством уничтожения в руках тех, кто желал использовать партию в качестве орудия против народа и нации. Кто-то льстит социал-демократии, называя ее интриганом, саботажником, ферментом распада. Ибо она слишком мала, слишком криклива, слишком неуклюжа и слишком высокомерна. А вот за ее спиной мы видим целую банду разрушителей, гиен на поле битвы германского труда, жаждущих власти и трофеев.
Социал-демократия была поставлена во главе государства доверием германского пролетариата. Затем она самодовольно и глупо замаскировала эту форму разрушения, позволив беспрепятственно совершить этот ужасный акт убийства всего народа - ради партии.
Итак, наступило, итак, должно было наступить, 9 ноября 1918. Никогда в истории мира не было более глупого, трусливого и бездумного переворота. Кроме всех невзгод, нищеты, всего национального и социального унижения он с бесконечным позором выставил нас перед лицом истории. Это была не революция. Это был театр, лживый, лицемерный и беспочвенный переворот бессмысленного и мелочного партийного толка.
Господин Шейдеман стоял на сцене парламента и предлагал людям мир, свободу и хлеб, в то время как далеко на западе канонада по-прежнему громыхала животной страстью к разрушениям поверх его пустых фраз. Он принес нам свободу: для его партии, для предательства 9 ноября. Он принес нам мир. Мирный договор в Локарно с тем самым капитализмом, который так ханжески и усердно атаковали. Он принес нам хлеб: хлеб рабства, который мы едим со слезами. Он, точнее, он и его партия выиграли прямо за линией фронта. Но германский народ проиграл, полностью проиграл прямо за линией фронта.
Позвольте мне задать один единственный вопрос: что принесло 9 ноября германскому рабочему в чисто материальном смысле, кроме нереальных ценностей? Где же достижения этого базового переворота? Я слышу крик: "Восьмичасовой рабочий день". Этот крик противоречит самому себе. Скоро, мой друг, настанет время, когда вам не нужно будет работать 8 часов или даже 6 часов, когда вы не найдете даже часа работы в Германии Давида. В то время говорили какую-то бессмыслицу о национализации. Конечно, что-то было: национализированы должности в окружном магистрате, парламентского президента и мэра для руководителей социал-демократической партии. В то время упоминались какие-то поместья. Конечно, кое-кто устроился: господин Шейдеман устроился в богатой синекуре в Касселе. Господин Лейнерт - в Ганновере, господин Северинг - в Пруссии.
Если марксистские шишки имели в виду такую национализацию и обеспечение кровом, то они достигли своей цепи, с Божьей помощью они выполнили свою программу в совершенно ясном смысле. Однако давайте поставим себя на место руководителей социал-демократов, как бы трудно это не было. Они заявляли, что капитализм необходимо уничтожить, они видели в капитализме воплощение системы 1914 года, они верили в свой долг сбросить такую систему, чтобы расчистить путь социализму. В этом была бы историческая значимость 9 ноября. Однако не хуже любого другого они знали, что Германия окружена капиталистическими врагами, которые чурались коммунистического государства, как чумы, даже такого, которое построено в таких умеренных масштабах. Для защиты этого государства, для защиты социализма им нужны были действенные средства - оружие, воля, фанатизм. Для них, социалистов, лидеров рабочих, чтобы укрепить эти средства, необходимо было также время. 9 ноября 1918 могло бы завоевать историческую значимость, если бы марксистские лидеры в качестве апостолов призывали народ сражаться за права социалистического государства. Вместо этого они уничтожили оружие, волю и фанатизм: они систематически уничтожали любое сопротивление и любой инстинкт к сопротивлению. Почему? Потому что им не нужна была революция в этой борьбе, потому что они даже не желали социализма, им не позволяли желать его. Из-за необходимости воля и фанатизм были бы направлены против тех, кто фальсифицировал социализм после 9 ноября, кто видел в нем лишь легкий путь к полному господству капитализма, кто, подобно марксистским лидерам иностранной расы стали фактическими могильщиками социализма.
Таким образом, 9 ноября вынуждено было стать переворотом, нелепым, безнравственным переворотом мошенников с товарной биржи, а марксистские лидеры были достаточно глупы и простодушны для господ из инвестиционных трестов, чтобы поддержать ловкий трюк мошенников необходимой театральной лавиной речей и заупокойных слов.
Затем случилось то страшное и нелепое. Разбивались окна и сжигались склады. Все во имя революции. <...> Был расчищен путь для беспрецедентной эксплуатации. Все во имя революции. Господин Шейдеман в то же время с сияющими, как звезды, глазами говорил о зарождающемся социализме, отправлял протесты через Рейн и с поклонами свидетельствовал о почтении к насмешкам врага, которому он 9 ноября выковал самое острое оружие для борьбы против германского народа. Его рука не дрожала, и, тем не менее, Версальский договор был подписан, был подписан из-за того, что он расчистил ему дорогу посредством 9 ноября.
Какими же бесконечно жестокими стали последствия этого предательства, особенно для тех, перед кем "народные делегаты" притворялись, что осуществляют 9 ноября исключительно для германских рабочих. Давайте не будем ходить вокруг да около! Какой же пустой и бессмысленной выглядит фраза: концепция социализма нелегка при разрушенной экономике. Как часто Шейдеман и Эберт рассказывали нам правдоподобную сказку о том, что национализация улучшит экономику и сделает государство более продуктивным во всех отношениях.
Почему же тогда они не осуществили эту национализацию, когда у них была власть сделать это, когда нужно было испытать все средства, чтобы спасти народ?
Потому что они не желали социализма - им не позволяли желать его.
В этом состоит преступление, которое марксизм совершил против нации, преступление марксизма против немецких рабочих. Измена национальному принципу, измена принципу социализма. Значение 9 ноября состоит в том, что марксизм был оставлен на нескончаемое растерзание его хозяевам и повелителям. Капитал и гиены.
Произошло все, что должно было произойти, в ужасной, логической последовательности. Вокруг шеи германского народа была стиснута цепь национальных унижений, а каждое национальное унижение вызывало с ужасным постоянством новые социальные невзгоды. У порабощенных людей нет ни права, ни времени на социализм. Он должен работать на своих надсмотрщиков.
Мы в Германии опустились до самого нижнего уровня рабства. Мы голодаем и бедствуем под игом иностранных поработителей, платим сполна и не имеем возможности высвободить германский дух будущего для предназначенного ему пути. <...>
Мы подписали Версальский договор - и ни одна рука не дрогнула.
На конференции за конференцией мы позволяли, чтобы нас унижали, как никто бы не решился унизить негра - и никто ни разу не вышел и не закричал "Нет!"
Район Рура оккупирован - и германский народ скрывает свою трусость среднего класса за пассивным сопротивлением.
Район Рура потерян - и господин Густав Штреземан зажигает искру надежды на горизонте.
План Дауэса был подписан, - его превосходительство говорит, что у него почти не было альтернативы.
Искра надежды Густава Штреземана сияла, как метеор. Район Рура был эвакуирован. Этого хотели высшие финансовые круги. Франция сыграла свою роль судебного пристава. Кредитор заплатил добровольно. Скрипя зубами, шовинистическим генералам Франции пришлось отказаться от своего излюбленного роскошного жития. Уолл-Стрит и Сити завидовали им. <...>
Ужасная линия от Версаля до Локарно. Как такое случилось, почему так должно было произойти?
Когда Дауэс угрожал Германии, поднялись предупреждающие голоса. Но этих людей заверили, что Дауэс - это единственный путь к спасению. Важные политические вопросы изъяли из сферы компетенции политиков и отдали в руки банкиров. <...>
За бачок супа Германия продала все свои суверенные права, свою финансовую суверенность, свою экономическую суверенность, свою транспортную суверенность. Мы кастрировали самих себя. После 29 августа 1924 года у нас больше не осталось права называть себя цивилизованными людьми. Германия стала лишь колонией международного капитала.
Вот так-то План Дауэса принес нам экономический мир.
Политические успехи заразительны. Густав Штреземан не успокоился, пока не добился политического мира.
Он дал его нам посредством Локарно. <...>
Современный германский Бисмарк дал Германии экономический мир. Теперь же он давал ей мир политический. Фильм достиг своего конца.
Что же означает Локарно? Не мир, а войну!
Господин Штреземан - это не отец, это отчим и локарнский законовед - договоры о безопасности берут свое начало в Лондоне, а не в Берлине. Мировому капитализму нужны рынки сбыта и возможности займов в России и на Дальнем Востоке. Англия ненавидит Советы, поскольку они сохранили старую панславянскую политику царизма. Чтобы получить кредиты, Франция предоставила в ее распоряжение своих наемников высших финансов. В гигантской борьбе, разразившейся между миром капитализма и производящими странами на Востоке, Англия не была заинтересована в не обустроенной Европе. Ей нужен был мир для ее политики в Азии. Западные демократии вооружались для генеральной кампании против Советской России... <...>
На политическом горизонте, подобно устрашающей громовой буре, собирается новая Мировая война. Мир в Локарно является всего лишь подготовкой больших финансов к следующей войне. <...>
В национальном лагере уже можно услышать первые звуки фанфар, призывающие к священному крестовому походу против большевизма. Уже буржуазия зазывает молодежь нации для своих эгоистических целей к схватке с Россией. Германские националисты по-прежнему настроены против Локарно, но с сильными оговорками. Как бы то ни было, принимать План Дауэса и отвергать Локарно - нонсенс. Ибо это одно и то же. Тем, чем является план Дауэса в сфере экономической политики, является и Локарно в области политики державы: добровольная сдача всех германских суверенных прав мировому капиталу.
Близится следующее великое мировое сражение. И в этой мировой борьбе германская молодежь из лекционных залов и фабрик окажет услугу своему злейшему врагу во имя свободы, во имя цивилизации, во имя прав человека.
Таково политическое развитие Европы в прошлом и будущем. Такова система равенства и братства, в которой мы живем. Система, падение которой мы рассматриваем и которого желаем. Все, кто пособничал этой системе, стали соучастниками преступления: от социал-демократов до германских националистов. Ни одна из этих партий не смогла принести Германии свободу. Все они собьются вместе перед приближающейся катастрофой государства. Между ними и нами не будет окончательного спора относительно государства будущего, но такой спор может скорее состояться между теми, кто находится в безоговорочной, ожесточенной, последовательной оппозиции к этому государству, между коммунизмом и национал-социализмом. Эта борьба развивается в логической, исторической последовательности, она проходит на германской земле и решит всю судьбу Германии.
Осознание этого приближающегося события требует ответственности. Перед нами стоит задача прийти к взаимопониманию честно, объективно, без демагогии и без разглагольствований о моменте. Мы должны прийти друг к другу, вы, левые, и мы сами. Так как в основном и вы, и мы, наверняка, желаем одного и того же: наша цель - свобода. Мы озабочены лишь одним трудным вопросом: как достигнуть этой свободы и какую форму она приемлет. Мы не можем быть правы одновременно. У нас две радикально отличающиеся политические идеологии: одни правы, а другие неправы. Против капитализма мы все, всегда и навеки правы.
Из разрушенной системы появится воля к свободе. Она найдет свою форму в основных новых идеях: в большевизме и национал-социализме. Оба появляются с абсолютной верой, что свободы можно достичь через падение всего мира. Большевизм и национал-социализм отобразились в двух людях, которые идут впереди решительного меньшинства с волей к будущему - в Ленине и Гитлере.
Мы рассмотрим каждого из них, как сторонника идеи.
Сейчас будут обсуждаться человек и идея.
Ленин-Ульянов, сын обедневшего мелкого русского дворянина, воспитывался в нищете и социальных бедствиях русской интеллигенции, которая уже глубоко находилась под влиянием пролетариата. Он на себе испытал, что такое голод. Не по книгам, а по своей тяжелой собственной и жестокой жизни изучал он социальные невзгоды, свои и своих товарищей. Он рано стал революционером, а вскоре также и марксистским революционером. Он учился в русских университетах, борясь со страшной нуждой; он глубоко понял социальную, экономическую и политическую ситуацию в своей стране и ее народ, и ужаснулся ужасному будущему, которому угрожала неограниченная власть царя.
Будучи студентом, Ленин познакомился с голодом, как со своим ежедневным гостем. Он принадлежал к молодой русской интеллигенции, уже тогда полностью пролетаризированной, которая была в оппозиции царскому государству. Он жил в стране, в которой социальная нужда вознеслась до небес. Только подумайте: в России до войны можно было неделю плыть по Волге, минуя владения одного и того же хозяина, а на краях этого маленького королевства ютились переполненные, грязные домишки, в которых жил русский крестьянин, все еще наполовину порабощенный.
Русский крестьянин, неиспорченное дитя природы. Молодой, крепкий, привязанный к земле, незараженный западной цивилизацией, полный веры, благочестия, фанатизма и мистицизма. Непроснувшийся и некультурный. С приставшим к нему запахом земли. Он нес свое ярмо, как предначертание, как судьбу. Спокойный и наделенный необычайной способностью переносить боль и страдания.
Русский по-прежнему связан со своей судьбой. Он переносит невзгоды своего времени наполовину охотно, наполовину неохотно, со смутным, не проясненным стремлением к частной собственности и свободе. Этому народу не хватает доступа к свободе, не только конкретного доступа, но и любого доступа. Он будет приветствовать и жадно поглощать все, страстно отдаст себя тому, кто пообещает ему свободу. Тот, кто в один день выведет его из бедствий, станет его спасителем, его апостолом, его Богом. <...>
Среди этих людей самым великим был Ленин. Он хотел указать путь этому народу. Для этого народа он стал ВСЕМ.
За веру в свои идеи он перенес гонения и преследования. Он дожидался своего времени. Наступила война. Россия пожертвовала западноевропейскому призраку миллионы человеческих жизней. Ленин ждал. Пришел Керенский. Керенского смели. Он хотел, чтобы Ленин присоединился к нему. Он предлагал ему посты, ведомства, деньги. Ленин сказал: "Нет". Он хотел быть единоличным правителем. Его путь не переносил компромиссов.
В 1917 настал его час. Большевистская революция вознесла его до главы государства России, разрушенного кровавой войной, и он начал работать на Революцию. <...>
Аграрная реформа Ленина означала для русского крестьянина частичное решение социальной проблемы.
Но как же с промышленной реформой Ленина? Для нас, немцев, этот вопрос намного важнее, нежели вопрос аграрной реформы. За последние пятьдесят лет мы стали индустриальным народом, и экономика является для нашего сегодняшнего государства решающим фактором. Сегодня состояние экономики глубоко затрагивает жизнь нации, а, следовательно, и жизнь индивидуума.
Таким образом, индустриальная реформа Ленина является для нас критерием ценности или никчемности системы Ленина.
Естественно, Ленин национализировал индустрию России. Тем не менее, она двигалась к катастрофе. В чем же причина?
Промышленная реформа имела место в России согласно рецептам, предписанным Карлом Марксом. Была предпринята попытка слить промышленность и государство. Она не удалась. <...>
Индустриальная реформа Ленина явно показывает, что большевизм фактически является ничем иным, как пешкой в руках капитала. Он всего лишь стадия, направленная на абсолютный диктат товарной биржи.
Необходимо четко определить: капитал и капитализм - это две разные вещи. Борьба ведется против капитализма, а не против капитала. Тот факт, что существуют заводы и шахты, не объясняет нашего затруднительного положения: дело в способе, которым они управляются и эксплуатируются против всеобщего благосостояния.
Капитализм - это аморальное распределение капитала. <...>
Абсолютно ясно, что русская индустриальная реформа четко придерживалась учений Маркса; основой большевизма есть марксизм. Он потерпел поражение в России. Следовательно, прежде всего, необходимо проанализировать теорию марксизма. Основа этой дискуссии естественно сформировалась систематическим изложением программы Маркса в его книге "Капитал". Буржуа считает ее причиной, фундаментальным злом наших экономических невзгод. Так ли это?
Карл Маркс лишь наполовину правильно отобразил причины капиталистической динамики. Индустриализация европейских стран приводит к тому, что пролетаризуется большая прослойка общества, а средства производства все больше и больше сосредотачиваются в руках немногих. Согласно Марксу, средства производства медленно теряются рабочим людом. Формируются два класса - класс обманутых рабочих и класс обманывающих работодателей. Эти два класса должны развязать кровавую войну друг с другом. А, следовательно, лозунгом марксизма есть "Классовая война против капитала!"
И тут мы подходим к нашей национал-социалистической критике марксизма. Сам Маркс, будучи евреем, знал только одну форму капитала. И все же имеется громадная разница между капиталами. Есть два вида капитала, и эти два вида капитала различаются так сильно, что мы должны анализировать их фундаментально различными способами. Мы не трогаем держателей капитала, а имеем дело с самим капиталом, представленным ими. Мы, национал-социалисты, дифференцируем рабочий капитал, государственный национальный капитал и хищный международный спекулятивный капитал. Где же разница?
Что такое нация? Что такое национальный?
Для нас нация является органическим единством людей в рабочем обществе судьбы. Люди - все мы, кто работает совместно, а национальное - это все, что дает этим людям жизнь, их национальное бытие. Национальный капитал - это рабочий капитал, который тяжело трудится ради блага нации: он привязан к границам страны, к людям, к государству. Он состоит из фабрик, железных дорог, пахотных земель, суши, шахт, муниципальных и федеральных строений, короче, национальный капитал - это государственный капитал, который абсолютно необходим для жизни народа, мы не можем представить его отдельно от жизни народа, не представляя в то же время конец народа. Национальный капитал не только создает ценности, он также представляет собой нечто стабильное. Наши шахты, например, нельзя увезти за границу, они должны оставаться в стране.
В противоположности национальному государственному капиталу стоит международный спекулятивный капитал. Этот спекулятивный капитал уже не состоит из фабрик, шахт, железных дорог, зданий; он состоит преимущественно из денег, а еще лучше, из золота. И это золото, которое было накоплено из доходов экономической системы, стало хозяином экономической системы. <...>
Диктат банков и фондовых бирж над всеми народами - вот цель спекулятивного капитала. Золото мобильно, его можно перевозить из страны в страну, оно интернационально, не привязано к своей стране: это делает его более удобным для фондовой биржи в реализации своей цели. Легко понять, каким образом происходит такая реализация.
Основной заботой фондовой биржи, естественно, является устранение со своего пути национальных государств как можно быстрее и полнее. А в рамках национальных государств - национальные классы. Она должна уничтожить их, чтобы на руинах возвести всемирную диктатуру золота. Ибо национальные классы всегда будут реагировать против любого яда, угрожающего разрушить тело народа.
Давайте в качестве примера возьмем Германию, поскольку мы уже почувствовали этот отравляющий процесс в нашем собственном теле и по-прежнему должны испытывать его ежедневно. Спекулятивному капиталу необходимо уничтожить пять наших социальных классов, чтобы достичь своей цели - национальную буржуазию, национальную интеллигенцию, германскую экономику, германское сельское хозяйство и, наконец, германских рабочих.
Однако каждый из этих классов владеет определенным оружием, которым он сможет защитить себя.
Фондовая биржа начала со среднего класса. Его два оружия - это движимый и недвижимый капитал, деньги и собственность, земля. Следовательно, война на уничтожение фондовой биржи должна быть направлена против этих двух факторов. И что случилось? Мошенники создали инфляцию, девальвировали валюту. "Немецкое" правительство, активный и усердный агент фондовой биржи, наложило такие непосильные налоги на собственность, что право собственности уже не является правом собственности, и буржуазия осталась безоружной перед жаждой власти биржевых маклеров.
Когда ликвидировали буржуазию, национальная интеллигенция также умерла. Национальная интеллигенция почти вся вышла из буржуазии. Теперь, когда этот класс избили до смерти, международным бандитам с фондовой биржи не составило труда подавить национальную интеллигенцию и сделать ее, прежде всего, трусливо восприимчивой к пацифизму и демократии. В России тех, кто сопротивляется и выступает в оппозиции против бесстыдного уничтожения товарной биржей, ставят к стенке; в Германии же тех, кто говорит правду, когда уже не может держать язык за зубами, пытаются душить экономически. <...>
Для того чтобы воткнуть нож в спину экономике, фондовой бирже нужен союзник. Такой союзник нашелся в лице марксистского рабочего класса, так как фондовая биржа ввела в марксизм своих посредников, которые привели марксизм к отрицанию национального капитала и созданию для него национальных препятствий, чтобы фондовая биржа с минимумом усилий могла перекачать этот капитал себе. Конечно, промышленности и сельскому хозяйству, из-за их антиобщественного поведения, остается винить за то, что все произошло таким образом, только себя. <...>
Для нас жизненно важной проблемой сегодняшних дней является решение социального вопроса. Социального вопроса не в смысле меньше работать и больше получать. Для нас социальный вопрос является вопросом возможности и способности взаимопонимания между немцами-соотечественниками.
Германия будет свободной лишь тогда, когда тридцать миллионов левых и тридцать миллионов правых придут к взаимопониманию.
Такой цели никогда не достигнуть буржуазным партиям. Марксизм и не желает достигать этого.
Лишь одно движение сейчас способно сделать это - национал-социализм в олицетворении своего лидера Адольфа Гитлера.
Кого больше всех ненавидят в Германии сегодня?
Адольф Гитлер не выходец ни из интеллигенции, ни из высших десяти тысяч. Этот человек испытал всю социальную нищету своего времени, он изучал социальные проблемы не по книгам, а через свое собственное тело. Голод и холод, нищета безработицы - он слишком рано испытал это в своей жизни. Это просто удивительно, что он очень рано начал размышлять над тем, почему все так происходит, и начал искать причины этих страданий.
Он добровольцем принимал участие в Первой мировой войне, был простым солдатом в Баварской армии. И война полностью раскрыла ему глаза. Он сам доискивался первопричин. И то, что он увидел, глубоко поразило его.
Измена марксизма рабочему люду Германии в ноябре 1918 года, ничтожность и трусость национальной буржуазии, огромная пропасть между людьми, считавшими, что их судьба принадлежит всем соотечественникам вместе, - все это привело Гитлера к решению посвятить себя политической работе в будущем.
Гитлер понимает, что только новая идея, только идея национальной воли и социалистической справедливости в состоянии построить Германию будущего. Он понимает, что буржуазные партии не смогут создать новое государство, поскольку они даже не могут защитить старое, так как в 1918 году они уползли на четвереньках, как трусы, и этим предали Германию, их родину, в тяжелый для нее час.
Он понимает, что марксистские партии не сделали из 9 ноября 1918 года революцию для их свободы, а сделали революцию для фондовой биржи, что они разрушили Германию для того, чтобы подать ее на блюдечке западному капитализму.
Марксизму совсем не нужен социализм, потому что за ним укрываются люди, которые по-прежнему исповедуют религию свободы, мира и хлеба, и, тем не менее, которым совсем не нужно социальное освобождение, а лишь использование рабочих в качестве готовых рабов для своих собственных целей!
Благодаря буржуазному предательству национального принципа и предательству марксизмом социального принципа образовалось то, что мы называем национал-социализм. <...>
Мы глубоко убеждены в том, что германский трудящийся отторгает себя от нации, так как у него нет своей доли в нации. Мы осознали глубокую причинную связь между социальным освобождением рабочего и национальным освобождением Германии.
Мы больше не верим в Интернационал. <...>
Мы хотим начать борьбу против этого всемирного врага. Мы хотим создать из Германии государство, а из германского народа - нацию. Наши люди должны быть готовы поглубже воткнуть кинжал в сердце врагу.
Все еще предпринимаются попытки нейтрализовать рабочее движение под международными лозунгами и повести его по фальшивому пути. Где бы режим не становился прогнившим и коррумпированным, он становился все больше интернациональным, естественным путем и силой. Чем больше коррумпирована система, тем более интернациональными являются ее обязательства. Интернационал - это враг. Он пытается убедить нас в идее интернационализма, поскольку он знает, что тогда он будет непобедимым на века. Интернациональное возможно уничтожить лишь национальным. Где бы ни поднимались народы против международного врага, они теснее сплачивались на национальной основе. <...>
Но если мы хотим разъяснить германскому рабочему моральный долг его борьбы против этого мирового проклятья, мы должны показать ему, за что он борется. Мы должны вернуть ему потерянное, то, что завистливые, безответственные элементы забрали у него.
Сегодня этот пролетарий стоит перед нами с грубым обвинением: "У меня нет родины, которая называется Германия". Мы понимаем это. Мы больше не верим буржуазным невеждам и пустозвонам, которые утверждают, что Родина - это вещь в себе. Мы больше не верим, что Германию можно освободить ликующим и подвыпившим патриотизмом. Когда пролетарий стоит перед нами с обвинением: "У меня нет отечества", мы знаем, что это обвинение глубоко оправдано.
Что дает ему такое отечество? Жизнь, полную тяжелого труда, нудной работы с раннего утра до поздней ночи. Все это, тем не менее, можно вынести. Но другой вопрос - "За что, на кого я работаю?" - требует ответа. А если такого ответа нет, тогда вопрос грозит разочарованием и обвинением. Я не могу требовать от человека того, чего он не уважает; уважать то, чего он не знает. Немецкий пролетарий не любит свою Родину, так как он не имеет доли в этой Родине.
Мы хотим дать ему его долю. Мы хотим доли в собственности, доли в управлении этой собственностью, доли в управлении государством и ради тебя, германский пролетарий, мы восклицаем: "Ты ненавидишь не Германию, ты ненавидишь форму этой Германии, демократию и капитализм". Ты вправе ненавидеть это. Если ты борешься против этого, то мы на твоей стороне. Когда ты говоришь: "У меня нет отечества", мы понимаем тебя. Но неправильно говорить: "У меня нет отечества, и я не хочу отечества", тогда как лозунг, который может привести тебя к свободе, гласит: "У меня нет отечества, оно украдено у меня людьми, у которых нет на него права. Они украли отечество у меня не из-за того, что могут похвалиться правом сильнейшего. Они были не сильнее, а умнее, злее, хитроумнее меня. У меня нет Родины, но я хочу вновь получить эту Родину с помощью кулаков!" Именно этот боевой клич может привести Германию к свободе.
Социальная проблема состоит в том, чтобы вновь сделать стабильным международный пролетариат в городах. Германский пролетариат является интернационалистом не из-за любви к интернационалу, а из-за того, что ему негде пустить корни. Стабильность повышает чувство к родине. Чувство к родине - это эмбрион национального сознания. Давайте возьмем простой пример, - когда вы приезжаете в незнакомый город, вы чужой в этом незнакомом городе. Вы будете ходить по улицам этого города, не чувствуя никакой привязанности к нему. Вы будете с нетерпением ждать того дня, когда сможете стряхнуть пыль этих улиц со своих ног. Когда вы на расстоянии видите башни вашего родного города, ваше сердце начинает биться быстрее. Почему? Потому что вы привязаны к этому городу посредством некой вещи, которая принадлежит вам, будь то земля, дом, семья, мать. Это связывает вас; здесь вы можете пустить корни; здесь вы привязаны к своему дому и в радости, и в печали. Германский пролетарий не любит свою родную землю, так как у него нет родной земли.
По этой причине мы хотим дать ему место, где бы он мог пустить свои корни; мы хотим дать ему долю в том, к чему он стремится; мы хотим вновь интегрировать его в нацию; мы хотим связать его ответственностью с горем и радостью его отечества; мы хотим сделать его членом этого отечества, членом этой нации. Мы поняли, что без него это не будет работать. Мы знаем, что с ним связана будущая судьба Германии. Мы не обращаемся к нему с буржуазной заунывностью и социальной жалостью, но мы обращаемся к нему с глубоким осознанием того, что он является частью Германии, возможно, даже самой Германией. На карту поставлена Германия, и всегда Германия!
Социальный вопрос - это не вопрос буржуазной жалости, а вопрос социалистической, политической необходимости. Мы знаем, что должны сражаться за принципы против твердого большинства в Германии. Мы знаем, что путь, которым мы хотим следовать, это не путь голосования, а путь последовательного разрушения, путь революции. Мы хотим этой социальной революции для того, чтобы освободить Германию на национальной основе, чтобы навсегда установить социальную революцию. Для нас руководящей волей является высказывание Лягарде: тот, у кого нет ни мужества, ни воли для внешней революции, не сможет совершить внутреннюю революцию в себе. Мы требуем этой внутренней революции от сегодняшнего немца, этой перестройки и разрушения в самом себе, этого перехода от старого к юному гражданину нового Рейха. То, что мы хотим, намного превосходит буржуазию, намного превосходит реакцию. Мы хотим покорить буржуазию торжеством пролетарского принципа. Ничего не связывает нас с этим демократическим Рейхом. Ничего не связывает нас с государством 1914 года. Мы научены опытом. Мы видели созданный Рейх, который продержался тысячи лет, и мы видели развал этого Рейха из-за того, что он стал дряхлым и прогнившим, развалился под злом, завистью и невежеством германских принцев.
Структура распалась, принцип остался! Мы были свидетелями тяжелого периода перехода от Первого Рейха ко Второму. Мы были свидетелями, как этот Второй Рейх создавался под пушечным огнем у Парижа. Мы были свидетелями крушения этого Рейха под сокрушительными ударами 9 ноября 1918 года: он распался, так как стал дряхлым, рухнул, так как его сторонники не смогли проявить мужество или силу для защиты. Мы живем на руинах этого Второго Рейха. Вокруг нас происходит процесс распада этого государства. Распалась структура, принцип остался!
Мы хотим отчеканить германский принцип в новой форме, в форме Третьего Рейха. Мы хотим этого Третьего Рейха с пылом наших сердец. Третьего Рейха великой Германии, Третьего Рейха социалистически разделенной судьбы. Это намного превосходит идеи братства, намного превосходит примитивную доктрину зависти. Мы обращаемся к народу Германии с конечным, самым жестоким обвинением. Но это конечное, чрезмерно жестокое обвинение таит в себе конечное великое примирение. Мы обвиняем правых и располагаем к себе левых. Обе стороны виновны в германской катастрофе. Но основной виновной стороной является представитель правой партии, а следовательно, он должен покаяться и принести жертву. Если он хочет, чтобы левые позабыли о своем пролетарском мышлении, он сам первый должен иметь достаточно мужества, чтобы позабыть о своем буржуазном мышлении.
Мы не хотим буржуазного государства. Мы не хотим пролетарского государства. Мы хотим Германии! Нация является окончательной и величайшей вещью; вне ее индивидуум ничего не значит. Но эта нация не будет полностью едина, пока каждый индивидуум не будет иметь в ней места. Судьба не будет полностью едина, пока каждый индивидуум не будет иметь в ней места. Судьба не будет разделенной, пока 30 миллионов левых не будут также принадлежать ей как стабильное германское трудящееся сообщество.
Мы националисты из-за того, что мы осознали, что каждая концепция великого государства берет свое начало на родной земле. Мы националисты из глубокого стремления к корням. Мы националисты не из-за атавизмов прошлого, а из-за цели на будущее. Мы хотим освободить мир через Германию, а не освободить Германию через мир. Мы националисты из-за того, что мы знаем, что никто не поможет нам в беде, ни один единичный фактор не имеет обязанности освобождать Германию - только мы сами!
Мы социалисты из-за того, что мы не хотим сражаться за права наших порабощенных соотечественников как за добровольно или даже неохотно отданные дары. Мы социалисты из-за того, что мы хотим, чтобы они получили эти права как политическую необходимость и из народной справедливости.
Мы именуем себя "Партией рабочих" не из-за того, что питаем иллюзии, будто лишь ручной труд может спасти Германию. Мы называем себя "Партией рабочих" потому, что рабочий будет принадлежать нам, каким бы он, либо руками, либо сердцем, германский рабочий ни был. Оба принадлежат друг другу. Одному мы говорим: "Ты стоишь между молотом и наковальней своей судьбы; ты ничем не отличаешься от другого человека, который сидит в своем кабинете и составляет планы о гигантском будущем Германии". Другому мы говорим: "Ты сидишь в своем кабинете и составляешь планы и схемы; ты ничем не отличаешься от другого человека, который стоит у наковальни и выковывает из твоих мыслей железную судьбу". Вместе вы всё; в одиночку вы оба погибнете.
Сражение началось, не только в Германии, но и во всем мире. На Дальнем Востоке выступили сотни миллионов. Они не сражаются за свою свободу с кличем "Да здравствует Третий Интернационал!", а под лозунгом "Китай для китайцев!" То же сражение началось в Индии. Огонь свободы мерцает в колониях. Лишь Германия мыслит по интернациональному. Лишь мы верим в право человечества; верим в право любви к миру, который не существует на земле.
Адольф Гитлер однажды сказал фразу: "Право - это власть!" Пока у вас нет власти, вы не получите прав! Если у вас нет власти, вы можете быть правым двадцать раз, но все равно останетесь неправым!
30 миллионов левых и 30 миллионов правых противостоят друг другу. Лишь один получит преимущество от этого - международный бич мира. 30 миллионов левых и 30 миллионов правых поднимаются друг против друга. Если правые желают свободы для Германии, тогда левые готовы воткнуть правым в спину нож, и наоборот. Лишь когда все встанут снова вместе, когда из обоих сформируется вновь народ численностью в 60 миллионов, лишь тогда этот народ сможет завоевать свою свободу. Основным условием германской свободы является воля к свободе. Задачей нашего движения является подготовить эту волю. Пока 60-миллионный народ не захочет стать свободным с глубочайшим пылом в своих сердцах, судьба мира, Бог истории не даст своего благословения на это. Свобода - это самая главная и самая великая вещь, которая нам нужна.
Спросите у нас нашу цель. Свобода - наша цель! Спросите у нас наш путь. Социализм - это путь к нашей свободе. Пускай всезнайки жалуются и призывают на помощь: тщетно. Мы не потеряем надежды на свободу, пока хоть один человек по-прежнему желает этой свободы всем своим сердцем. <...>
Мы хотим социализма как доктрины общества. Мы хотим социализма как древнегерманской идеи о судьбе. Мы хотим сделать из Германии народ, объединенный социалистическим способом не только в радостях, но и в горестях. Мы хотим сделать из Германии народ, разделяющий ее страдания, ее хлеб и ее судьбу. Есть размышления, которые берут свои корни не из книг, а из глубокого понимания сути вещей, данных нам политическим инстинктом на будущее.
Мы проиграли войну. Народу не нужно умирать из-за этого. Мы проиграли революцию. Эта потерянная революция должна была быть сделана хорошо. Таким образом, мы уже не видим конечного разделения людей на десятки партий и десятки организаций, а лишь на две части - рабочие и воры, голодные и сытые. Нужно более подробно осудить их. Пережравшиеся - это те, которые перед войной считали Германию горсткой рабов, которые саму войну превратили в доходное дело, которые после войны удобно отдыхали на фундаменте событий. Голодные - это те, кто до войны были исключены из нации, кто во время войны пожертвовали на алтарь Отечества в окопах свое здоровье и свою жизнь, и которых теперь вталкивают в систему, более жестокую и более безответственную, чем любая из всех существовавших в истории. Они по-прежнему проскакивают мимо друг друга; пресытившиеся по-прежнему хорошо понимают, как направить волю голодных к свободе на ложную дорогу. Но рано или поздно настанет день расплаты, когда каждый будет стоять перед лицом фактов, тот день, в который враг проявит себя во всей его жестокой наготе, когда голодный убьет сытого, ибо этого потребует идея Жизни, Государства, Нации, Германии.
Пусть они оскорбляют нас и издеваются над нами. Мы знаем одно: сегодня не пойдут на пользу размышления о работе на свободу. Пусть они смеются над нами, над якобы исчезающим меньшинством, которое, когда наступит самая страшная катастрофа, развернет флаг свободы на земле, управляемой большинством. История всегда делается меньшинством, осознавшим свою цель, и ведомым по дороге к свободе и возрождению радикальной волей. Пусть они смеются над молодыми, которые поднимаются против старого. Мы гордимся, что в наших рядах можно найти молодых. Для нас юность - это не ошибка в себе, так же как возраст не является достоянием самим по себе. Мы хотим поощрять юношеский энтузиазм и знаем, что эта самая молодежь имеет великое задание завершить работу ради свободы. Мы не проклинаем опыт и ясную мудрость преклонного возраста. То, через что мы проходим, ничего не имеет общего с опытом или мудростью. Катастрофа великого народа настолько чудовищна и так ужасна, что она поражает каждого, будь-то молодой или пожилой, с равной жестокостью. Того, в чем мы сегодня принимаем участие, никогда не испытывал ни один живой человек. Но молодость всегда была в центре событий. В ужасные годы нашего прошлого она выросла так рано в мужчин. Поскольку в своей юности наши молодые люди видели больше и испытали больше, чем какое-либо иное поколение. Кто решится бросить первый камень в нас? Мы сменили свои знамена раньше, и мы сменим наши знамена позднее. Мы знаем, что борьба будет стоить крови, но мы знаем и то, что ни одна капля крови не будет пролита напрасно, а упадет на германские поля тоски. Мы - это та самая юность, движимая миссионерским усердием, движимая необходимостью действовать, сформировавшаяся задачей, наложенной на нас мировой историей. Эта юность строит Германию будущего. Она смеется над мудрым опытом и высокомерным превосходством мудрых и старых. Ожидаемое нами выше, нежели опыт и знания. Вот она идет, молодая национал-социалистическая Германия, люди, которые желают только помочь, распознать, разъяснить и работать. Сторонники новой идеи, которые придадут форму будущему. Осторожные бойцы за дух будущего националистического государства в его яснейшей социалистической форме и образце. Они связаны с этим старым государством ничем иным, как безграничной ненавистью к его духу и его сторонникам. Они будут в авангарде борьбы против демократическо-либеральной системы. Движение к свободе не берет своего начала ни из одной холодной силы интеллекта, а является субъектом воли, эмоции; той воли, которая внезапно бьет людей подобно вулканическому извержению, и несет в своем кильватере все, что ранее было малодушно и трусливо. Мы так ужасно порабощены, что ни интеллект, ни статистика не могут освободить нас. Лишь воля к свободе может принести нам освобождение, лишь окончательное решение подчинить все наши мысли, и чувства, и действия этой единственной цели.
Итак, мы не сражаемся против Интернационала, так как не хотим подавить волю рабов к свободе. Интернационал не признает никакой воли к свободе; но мы распознали лживость Интернационала. Угнетенный класс, угнетенный народ никогда не освободит себя посредством международных протестов, а лишь через национальную цель на будущее. Французы конца восемнадцатого столетия не ждали солидарности от немецких и британских граждан. Они сбросили свои цепи без помощи, своими собственными силами, как раз в тот момент, когда цепи стали невыносимыми для них. Мощь старой системы попыталась сломить их дух, но они защитили себя и реализовали свой принцип освобождения победоносно во всем мире. Сегодня происходит то же. Германский рабочий не станет свободным, пока не освободит самого себя своими усилиями, и он сделает это, когда больше не сможет носить цепи рабства.
Он по-прежнему с воодушевлением относится к Интернационалу, поскольку не понял всей глубины его значения. Наш злейший враг - демократия, деньги - они интернациональны. А деньги не преодолеть ни демократией, ни деньгами, а только кровопролитием.
Дорога к свободе проходит через нацию. Чем больше объединена такая нация, тем сильнее и яростней ее воля к свободе. Задачей национал-социализма является отдавать этой страстной воле к свободе боевые приказы на националистической и социалистической основах. Мы желаем свободы так же, как и вы, германские рабочие левых убеждений, только иными средствами, средствами, которые приведут нас к цели. Вашей программой есть интернациональная солидарность. Солидарность нации, сообщества людей - это наша программа. Они поверят нам, что наше сообщество людей - это не пацифистские помои, как предполагает средний класс. Сегодня сообщество людей - это ни что иное, как борьба за права народа ради спасения нации. Мы хотим этой борьбы, ибо лишь она одна может принести нам свободу.
Должна быть борьба за будущее. Вы, левые, и мы боремся друг против друга, не будучи истинными врагами. В этом процессе силы раздробляются, и мы никогда не достигнем своей цели. Возможно, смертельная опасность приведет вас к нам. Возможно! Не качайте головами: в этом вопросе мы печемся о будущем Германии, и более того, о будущем Центральной Европы. Новое государство, или же руины и хаос, все в наших руках.
Мы - молодость Германии, мы - носители судьбы поколений. Давайте никогда не забывать об этом! Когда нужда станет величайшей, к нам найдут дорогу и левые, и правые. Дороги от нас к вам не существует. Почему мы не можем объединиться с буржуазными партиями? Потому, что мы пришли из двух разных миров. Вы живете в крахе. Мы живем в пророческой концепции будущего Государства. Вы - препятствие на нашем пути. Буржуазные увещеватели, вы проповедуете за нашими спинами и хотите подорвать нашу волю к свободе, и хотите, чтобы мы действовали умеренно во имя Национализма и Социализма. Но за годы катастрофы мы поняли: революции никогда не делаются в парламенте, даже если каждый день выдвигать новые предложения и резолюции.
Среди людей функционирует сила, которая построит новое государство, такая сила, которую буржуазия в своем политическом замысле не сможет приобрести, поскольку она не хочет серьезно приобрести ее. Организация такой силы - вот задача "Партии Рабочих", так часто оскорбляемой буржуазными партиями.
Какой бы ужасной и неразрешимой ни была германская нужда, мы верим, что настанет день. Этот день настанет, так как он должен прийти. Молодежь Германии страдала не напрасно. История не сможет проигнорировать того, что целое поколение борцов истекло кровью на полях битвы за идею, возможно, бессознательно, но она жила в них всех, эта идея; в дальновидном - как вера, в верующем - как смутное предчувствие. Молодая Германия узнала, что мы живем на земле, чтобы принести жертву нации. И ее мысли и действия вращаются вокруг Германии, вокруг одной Германии.
Итак, мы рассматриваем проблему России не как проблему настоящего, а как проблему будущего. Россия лежит окруженная великой проблемой Европы, но когда Россия проснется, мир увидит чудо. Мы, молодые германцы, предвидим это чудо инстинктом людей настоящего. Мы не мечтатели, которые связывают свою последнюю надежду на будущее Германии с этим чудом. Скорее, наш долг остановиться на ничем, но чтобы мы могли смотреть на это чудо, как равные партнеры, или перейти на его сторону. Это будет пробуждением России, которое будет более ужасным, чем война. Это пробуждение создаст национал-социалистическое государство, о котором, сознательно или подсознательно, так пылко мечтает молодое поколение Германии.
Мы поняли это благодаря крушению Интернационала: из убогости и лицемерия неестественного, вонючего пацифизма, классовой солидарности, преувеличенно разрекламированной, в рушащихся системах Европы поднимает свои победные стяги национальный инстинкт. Почти незаметно начинает формироваться характер националистского государства социализма.
Социализм не может и не спасет мир. Мир никогда не будет спасен. Он спасет людей, возможно, народы: это политическая доктрина будущего нации.
Мы уже не верим в пролетарскую волю к солидарности. Мы уже не верим ни в мировую революцию, ни в спасение мира. Мы не верим ни во что иное, кроме нашей собственной силы. В нее мы верим все горячее с полным фанатизмом, со всей волей к будущему, которая горит в нас. Никто не спасет нас, кроме нас самих. Если кто-то считает, что сможет это сделать, мы не захотим, так как мы гордо верим, что можем сделать это сами. Мы социалисты, германские социалисты. Мы не хотим быть показными. Мы не удовлетворены убеждением. Мы хотим укрепить и углубить убеждение работой и неутомимым стремлением. Мы требуем ясности, ясности!
Они нас еще не знают! Покорные, вялые и трусливые придут в ужас от радикализма наших требований, от неумолимой логики того, что должно быть и того, что мы намереваемся сделать просто по той причине, что это должно быть сделано. Сегодня они знают в Германии, что мы никому не позволим превзойти нас в нашем националистическом фанатизме свободы. Они скоро также поймут, что мы уверенно стоим впереди всех в нашей воле к социализму. Одна вещь по-прежнему придает нам уверенность в борьбе, одна вещь по-прежнему сохраняет нашу надежду на будущее и нашу страстную приверженность к народу, к свободе и к отечеству: вера в германского рабочего, в его разум, и его руки. В это мы верим. Мы верим в волю к самопожертвованию, в сумасшедший порыв к свободе, который дремлет в нем, и эта воля однажды проснется. Мы верим в социализм в рабочем, мы верим в массовый ритм. Мы верим в будущее истории. Это наше последнее утешение, наша последняя надежда.
Если мы когда-нибудь вынуждены будем сказать, что мы больше не верим в это, тогда отчаяние будет нашим последним убежищем. Но этого не случится, не должно случиться. Мы боремся за душу германского рабочего. Вот она. Под отчаянием, нищетой и голодом она дремлет и ждет того, кто спасет ее от смерти. Вернет к жизни! На эту роль судьба уготовила нас! Мы выбраны для более великих дел, чем простая власть. Мы должны создать новое государство, а в нем - новых людей. Это не высокопарное утверждение, а ясная, трезвая правда. Этот новый человек уже поднимает свою тяжелую от сна голову и произносит слова всеобщего значения. Приближается время такой жестокости, которой мы еще не видели, по сути, мы уже посреди нее. Перед лицом этих событий все дискуссии превращаются в пустую болтовню. Поверх всей путаницы пустых слов, которые бесцельно изнашивают нас, поверх лавочников, всезнаек и слабаков призыв к действию потечет в новую Европу стремительной приливной волной с кроваво-красным крестом. Ибо мир не терпит труса, а повинуется мечу. Еще не все бесстрашные лежат погребенными под руинами, которые поглотили Германию.
Таким будет осуществление. Но к такому завершению ведет нескончаемая дорога. Все мы ищем ее болезненными неуверенными действиями. Впереди всех нас идет первопроходец - Адольф Гитлер.
Снова, впервые во времена бескрайней трусости, во времена дичайшего террора он развернул знамя свободы. Он сражался за этот флаг с предельно страстной верой в свободу. Он пронес этот флаг над нашими головами в бурные дни ноября 1923. Как лидер идеи он шел впереди своих сторонников под градом пуль реакции. Пускай марксисты обзывают нас буржуазными и капиталистическими. Не марксист, и не рабочий стрелял в нас 9 ноября 1923-го, а реакция. Она стреляла в нас, потому что мы не хотели занимать трусливую и удобную позицию на плоскости фактов, потому что мы дали ход страстной воле к свободе, потому что мы исповедовали в качестве нашей конечной цели не вот это: "Поддержание мира является первоначальным гражданским долгом", - а, в качестве условия свободы, страстную потребность в этой свободе.
Итак, мы идем нашей дорогой, как люди, которые по-прежнему верят в будущее Германии. Итак, мы освобождаем на земле вулканическое извержение новой воли к свободе и знаем, что однажды этот вулкан сыграет на пользу баррикадам революции.
Вот чего мы требуем, вот такие мы. Мы не обещаем ничего, кроме одной вещи: что мы честные бойцы за то, чего мы желаем.
Итак, мы призываем к борьбе. Над нами развивается флаг германской революции: красный фон с белым кругом и черной свастикой в нем. Под этим флагом в борьбе мы добьемся того, что сегодня есть лишь пустые разговоры и иллюзии: мира между разумом и кулаком.
Единства народа!
Перевод на русский язык А. Иванова